Бояре, как же! Только в такие смутные времена такой вот поганый купчишка и мог стать боярином. Никто не сомневался, что тут замешаны деньги. Тьфу! Забывать стали люди, кто такой настоящий боярин – человек боя. Тот, кто без страха встанет на защиту Родины. Тот, кто не будет жаловаться малолетней бабе, что по нелепой случайности стала во главе княжества, а пойдет и убьет всех своих обидчиков.

Во-вторых, сама княгиня. Только молодая дурочка могла допустить то, что сегодня творилось на собрании. Мало того, что Концова не наказала за хульные слова, так еще и боярина Иванова опозорила прилюдно. И за что? За то, что ему не везет в делах денежных? Так он, в отличие от Концова, не купец, а природный. В боярское достоинство его род возведен давно и по праву. Ивановы это заслужили мечом и кровью, что проливали в битвах. А Сабля его как нашкодившего щенка из зала выставила.

Может помочь боярину? Перекупить его долги? И будет он обязан роду Дёминых, а не княгине Ульчинской. Глядишь, когда и пригодится. Тем более что суммы там невеликие.

Михаил Васильевич отвлекся от дум, подошел к своему столу и сделал пометку в ежедневнике.

В-третьих, злился боярин на Маркуса. Слишком много стало этого немца в последнее время. И ладно бы кто его хорошим словом упомянул. Так нет, один вред роду от приемыша. Надо было все же его изгнать. Не слушать Ивана, с его дурацкими планами, а попросту выгнать. А после еще и охолопить. Правда толку от такого холопа?

Четвертая злость была на Савелия. Бессменный, на протяжении последних тридцати лет, секретарь внезапно отпросился в отпуск и уехал в столицу. Решать какие-то семейные проблемы. То ли внука в университет пристраивать, то ли внучку замуж отдавать. Не важно. Главное, что неблагодарно Сава поступил. Всё, что у него есть, только благодаря Михаилу. Но когда боярин предложил помощь в решении проблем, то секретарь отказался. Сказал, что сам справится. Гордый! А боярину теперь как без него быть? Новый секретарь – мальчишка совсем. Он даже кофе уже двадцать минут принести не может.

В этот момент открылась дверь и в кабинет, словно услышав мысли боярина, вошел Тихомир с большим кофейником в руках.

– Михаил Васильевич, кофе.

– Почему так долго? – недовольно спросил боярин.

– Так, варился, – пожал плечами парень, не выказав никакого беспокойства. То ли не боялся, то ли вообще не заметил недовольства Дёмина. – Это дело небыстрое.

Хм… А может и выйдет из паренька толк. Если чуть порасторопнее будет.

– Оставь и иди.

Проследив, как за молодым секретарем закрылась дверь, боярин сел в свое кресло, налил в чашку ароматный напиток и сделал небольшой глоток. Ляпота! Даже настроение чуть получше стало. Нет, злость совсем не исчезла, но отошла на второй план. Тем более что в воображаемом списке Михаила остался лишь один человек. Брат Иван.

И снова, словно вторя мыслям боярина, открылась дверь, и в кабинет вошел Иван Васильевич.

– Как всегда кофейничаешь, Миша? – поинтересовался младший брат.

– Злюсь, – пробурчал в ответ Михаил Васильевич. – И на тебя в том числе.

– О как! – удивился Иван. – И чего же я натворить успел?

– Много чего. Вот скажи мне, Ваня, почему я, присутствуя на боярском собрании, не обладал всей актуальной информацией?

– Например? – уточнил глава средней ветви рода, между делом налив кофе во вторую чашку.

– Например, о происшествии в гимназии. Снова этот немец приемный наш род опозорил, а я ни слухом, ни духом.