– Из-за того, что я ненавижу таких как ты! – с небольшой заминкой всё же ответил мой противник.

– Таких как я? – удивился я. – Русифицированных немцов, что ли?

– Таких выскочек! – яростным шёпотом произнес он. – Выскочек, которые получают всё, не потому что чего-то сами добились, а по приказу сильных.

– Чего?! – так же тихо спросил я. – Да ты болен, братишка…

– Не смей называть меня братом! – аж затрясся Каганов. – Ты шакал паршивый! И я буду избивать тебя снова и снова, пока ты не осознаешь всё своё ничтожество!

– Ну нихрена себе! А не боишься? – прорычал я, почувствовав подступающую ярость. Давно я так не злился.

– Тебя? – презрительно скривился он. – Что ты мне сможешь сделать, слабак?!

– Что сделать, говоришь… – криво усмехнулся я. – Сейчас узнаешь!

Он лишь покачал головой и пошел к своему краю арены. А я же, развернувшись, во весь голос спросил, обращаясь к зрителям:

– Вам всем должно быть интересно, из-за чего такой сильный боец вызвал такого как я?!

Судя по тому, как моментально стихли тихие разговоры, им и в самом деле было интересно.

– Я расскажу! – дойдя до своего края, начал я. – Гулял я тут как-то на днях в лесу. Слышу, кто-то пищит. Ну, мне конечно же интересно стало. Уж больно странный писк был. Так вот, пошел я на звук, продрался через кусты, а там… боярич Каганов и белка. И вот этот вот извращенец такое вытворял с несчастным зверьком, – в подтверждение своих слов я похлопал правой ладонью по сжатому кулаку.

– Ты чего несёшь?! – заорал Каганов, широко раскрытыми глазами уставившись на меня.

– Вот! Тогда он так же кричал! – со смешком продолжил я.

– Бой! – дал команду Наблюдающий, решив, похоже, что сказано и так слишком много. Но было поздно. Подростки, они именно подростки и есть. И как бы Каганов теперь не оправдывался, от злых шуток ему не скоро удастся отделаться.

Едва прозвучала команда, как враг побежал в мою сторону. Быстро, очень быстро. Мне кажется, что он даже шустрее Егора. Но вот его удары были далеки от совершенства. И именно этого я и добивался – вывести противника из себя.

Присев, я пропустил хук правой над головой, и тут же чуть сместился влево, уходя от прямого левой. Но вместо контратаки, я решил действовать по-другому. Увернувшись от ещё двух ударов, я дождался удачного момента, когда рука противника оказалась над моим левым плечом, и поймал её в замок. И тут же дернул оказавшуюся в захвате конечность на себя, одновременно с этим ударив снизу коленом в подмышку.

Каганов заорал от боли в вывихнутом суставе, и не думая, попытался отобрать у меня свою руку, резко и сильно дернув её на себя. И этим сделал только хуже. Вот только вторая вспышка боли, кажется напротив, вернула ему способность мыслить. И перестав вырываться, он на мгновение замер и ударил меня другой рукой.

Увернуться я не успел, и, выпустив пострадавшую конечность противника, покатился по песку, слыша лишь звон в ушах. А в следующее мгновение озверевший Каганов принялся месить меня ногами. Я только и успел, что прикрыть голову, поэтому большинство ударов пришлось по рёбрам и по спине.

К счастью, продолжалось это избиение недолго. Прислушиваясь к боли в отбитой спине, я аккуратно оперся на руки, поднялся и посмотрел на баюкающего вывихнутую руку врага.