— Мы эджеровские отбросы, — сказал Джордж. — Неважно, насколько мы совершенны, нас никогда не примут полностью. Я никогда не смогу занять такой политический пост, как Деклан, а если бы и смог, то не имел бы такого влияния, как он.

Кальдар взглянул на него. Вот это было уже интересно.

— Что заставляет тебя так думать?

Джордж выдержал его взгляд.

— Дядя Деклана пытался записать меня в университет Селены. Это лучшая школа в Адрианглии. Я попал в один процент из девятисот лучших претендентов. Мне было отказано в приеме. Они знают, что Деклан может оплатить мою школу. Они просто не хотят, чтобы такие, как я, значились в их списках допуска.

Добро пожаловать в реальный мир, малыш. Зачарованный и не на это способен. Несмотря на все их реформы и разговоры о равенстве, родословная все еще имела значение в Зачарованном.

— Джек, по крайней мере, может служить в армии, но ему нужно держать себя в руках. Я не могу, — сказал Джордж. — Я быстр и силен, и могу хорошо драться, но у меня нет выносливости. Я работаю над этим уже два года, и десятимильная пробежка оставляет меня почти мертвым. Я не могу надеть пятидесятифунтовый рюкзак и пройти тридцать миль за один день. Я никогда не буду хорош в этом. Но я могу быть хорош в другом.

— «Зеркалу» все равно, даже если мы эджеровские отбросы, — сказал Джек. — И то, что я перевертыш, тоже не имеет значения.

Это было просто смешно. Эти двое детей думали, что они достаточно хороши, чтобы противостоять безжалостным убийцам, усиленным магией и обученным убивать. Два дурака, полные невинного высокомерия. Был ли он когда-нибудь так наивен? Нет. Вообще не был.

— Это не упражнение и не тренировка. Никто не будет дуть в свисток и заставлять другую сторону прекратить стрельбу, пока мы сгрудимся и рассмотрим, что мы сделали не так. Это настоящее дерьмо. Люди, против которых я выступаю, убивают детей. Они не будут колебаться. Они перережут вам глотки и никогда больше об этом не вспомнят. Ваши жизни значат для них меньше, чем жизнь комара.

— Мы не дети, — сказал Джордж. — Ты убил своего первого мужчину, когда тебе было четырнадцать.

Ему придется кляпом заткнуть рот Гастону.

— Я участвовал в семейной вражде. Речь шла о гордости, ненависти и выживании. И меня окружала моя семья. Все по-другому, когда ты в группе. В дело вступает менталитет толпы.

Кальдар повернул направо и сбросил скорость. Граница впилась в них своими тупыми зубами. Дети ахнули. Машина продолжала катиться, давление перемалывало его, сдавливало кости, и вдруг они прорвались. Джордж кашлянул.

— Мы толпа, — сказал Джек.

Кальдар вздохнул.

— Скорее банда идиотов, и я самый большой идиот в ней.

Джордж осторожно кашлянул.

— Значит, это делает тебя главным идиотом?

Кальдар припарковал машину под деревом и постучал костяшками пальцев по голове Джорджа. Мальчик поморщился.