Средний класс открыт представителям всех каст, и даже в поведении и одежде он старается подражать англичанам. Однако дома многие его представители возвращаются к традиционной одежде и пище, оставаясь в душе привязанными к старинным обычаям. В то же время современная жизнь требует отказа от религиозных традиций. Примеров тому много: вода из систем городского водоснабжения рассматривается как чистая, незагрязненная, хотя ее касается столько «нечистых» рук; несмотря на запрет есть рыбу, люди пьют предписанный врачом рыбий жир; участились случаи межкастовых браков, появления в газетах брачных объявлений, где указывается, что «каста безразлична»; вновь созданные предприятия расселяют своих рабочих, техников и инженеров в одних домах, не обращая внимания на прежние запреты селиться вместе для представителей различных каст.

Эти разрозненные факты свидетельствуют о том, что в деле реформирования индуизма был сделан определенный прогресс, что религиозный формализм отступает (на самом деле с ним еще со времен Будды вели борьбу наиболее светлые умы индийской религиозной мысли). С 1800 г. создатель нового религиозного учения Раммохан Рой стремился идти именно в этом направлении, к монотеизму. По тому же пути следовали и еще будут следовать другие реформаторы.

Дело в том, что отныне Индия осознает, что ее культурная традиция препятствует развитию. Осознание этого пришло во времена Ганди, который, без всякого сомнения, был «открывателем» сегодняшней Индии, что сказалось как в энтузиазме его последователей, так и сопротивлении его противников. Ганди опирался на все духовные традиции Индии, чтобы подтолкнуть ее к прогрессу (в его понимании), к национальному самосознанию, что стимулировало подъем народных масс. Но в то же время эта традиция, которую он так хотел возродить, во многом означала для Индии невозможность достичь определенного уровня развития.

В этом суть конфликта, который в итоге столкнул двух соратников по общему делу: Ганди и социалиста Неру. Его можно резюмировать словами самого Неру: «Пропасть разделяет тех, кто повернут к будущему, и тех, кто повернут в сторону прошлого». Принципы Ганди фатальным образом отдаляли его от всякой социальной революции. В его учении речь шла не о ломке существующего порядка, а о том, чтобы добиться от людей, какими бы ни были их богатство и влияние, готовности служить себе подобным, согласия, как говорил Ганди, «проникнуться искусством и красотой самоограничения и добровольной бедности… посвятить себя деятельности, составляющей основу нации… собственноручно изготавливая пряжу и ткани… изгнать из своего сердца все формы кастовых предрассудков, выступать за полный отказ от употребления вредных напитков и наркотиков… и культивировать в себе чистоту сущего. Все это позволит жить, как бедные», предпочтительно в традиционных рамках деревенской жизни.

Короче говоря, заключает Неру, обсуждая позицию Ганди в своей книге Моя жизнь и мои тюрьмы, «в его понимании, те, кто хотел служить народным массам, должны были заботиться не столько о повышении уровня материальной жизни, сколько о самоуничижении, о приравнивании себя, если так можно сказать, к массам, о смешении с ними на основе равенства. Такой была для него настоящая демократия». Как бы ни восхищались Неру и его друзья некоторыми аспектами этой морали, самим Ганди, им казалось, что превращение этой морали в коллективный идеал противоречило логическим концепциям «всякого современного демократа, всякого социалиста и даже всякого капиталиста». Для них это означало бы возвращение к отжившему патернализму, который по определению является реакционным, и заключается в нежелании видеть необходимость разрыва Индии с некоторыми элементами ее прошлого, без чего ей не удастся преодолеть слаборазвитости и нищеты своего населения.

Поражение ученика Ганди Виноба Бхаве, основавшего в 1947 г., после смерти «отца нации», движение Бхудан, доказывает, что сегодняшняя Индии склонна скорее следовать по пути Неру, чем Ганди. Цель движения — разрешить аграрный вопрос путем добровольной уступки владельцами принадлежащей им земли. Эти земли должны были быть затем распределены между бедными крестьянами или их сообществами.

Чтобы понять смысл этого «крестового похода», нужно знать, что Виноба Бхаве, великолепный математик, широко образованный человек, выходец из хорошей семьи, в 1916 г. сжег в присутствии матери все свои дипломы, чтобы пойти по пути индусских аскетов. Он участвовал во всех акциях Ганди, всегда оставаясь «в первых рядах», что означало частое пребывание в тюрьмах. Основывая свое движение, он рассчитал, что для решения аграрной проблемы понадобится 25 млн га пахотных земель. По прошествии десяти лет ему удалось набрать только 2 млн га, что свидетельствовало о его провале.

Святой вел свою кампанию в одиночестве, пешком бродя от деревни к деревне и ежедневно вручную, следуя предписаниям Ганди, прядя хлопковые нити. Однако то, что было возможно во времена Ганди (это был Ганди, и это была другая эпоха), стало анахронизмом в современной Индии. У него были последователи, но в деревнях Гуджарата его освистали, это означало, что наступили иные времена, сформировалось другое сознание. Поражение святого (неприятное с точки зрения патриархальной Индии) означает, может быть, пробуждение страны, ищущей другие разумные и более современные решения своих проблем в борьбе со старым, изъеденным червями, режимом.

«Сегодня, — заключает Неру, — древняя культура Индии изжила себя. Молчаливо и отчаянно она борется с новым и всесильным противником — западным капитализмом. Она потерпит поражение, потому что Запад несет с собой науку, а наука — это хлеб для миллионов изголодавшихся. Запад несет с собой также противоядие против цивилизации ярмарочной свалки и разбойничьего притона; этим противоядием являются принципы социализма, идеи сотрудничества на службе общества во имя всеобщего блага. Это близко старому брахманскому идеалу «служения»; но это означает также «брахманизацию» (в светском смысле) всех классов, всех социальных групп и уничтожение всех классовых различий. Можно надеяться, что Индия, когда ей захочется сменить старые, в лохмотьях одеяния на новые, сошьет их по новым меркам, учитывая как современные условия, так и свою старую философию. Ее новые принципы должны уходить корнями в ее землю».