Переход захватчиков к оседлому образу жизни происходил постепенно, в течение всего рассматриваемого периода, в географическом районе, центром которого был Дели. В этот же период завоевание распространилось дальше на восток до нынешнего Бенареса (Варанаси) и сопровождалось гигантскими сражениями, если верить имеющимся свидетельствам. К 800 г. завоеватели достигли Бенгалии и, может быть, даже Центральной Индии.

Произошедшие в результате географические, социальные, экономические и политические перемены повлекли за собой новации религиозного толка, что отражено в новых священных книгах, комментариях к ним (брахман) и Упанишадах, этом «трактате Приближений», который открывает потайные двери для религиозных построений. Сохраняя прежнюю основу, религия постепенно усложнялась. В ней усиливались тенденции монотеизма. Одновременно в результате социального смешения, сосуществования победителей и побежденных во все религиозные системы проникало огромное количество неарийских верований, например йога («самообладание»), которые заняли значительное место в ведийской религии с ее обрядовыми жертвоприношениями.

Верования и религиозность становились все более туманными. Начали думать, что переселение душ — процесс непрекращающийся, что души начинают новое земное и связанное с бесконечными страданиями существование. В то же время в обществе происходило первичное социальное расслоение (деление на социальные группы: варны), бывшем одновременно и «магическим», и «псевдо-феодальным», и «колониальным» — в любом случае сложном, где все объяснить только взаимоотношениями победителей и побежденных невозможно. На вершине социальной пирамиды находились брамины (другое написание: брахманы) т. е. священнослужители, властители духовной сферы жизни; затем шли воины, короли, князья, крупные землевладельцы (кшатрии); ниже находились мелкие крестьяне, скотоводы, ремесленники, торговцы (вайшии); наконец, на четвертом месте были шудры, к которым принадлежали коренные жители.

Затем, также медленно, в обществе появлялись табу, отверженные, многочисленные запреты на браки между людьми разного социального положения, четкие разделения на чистых и нечистых.

Разделение на временное и духовное происходило между двумя высшими общественными слоями. Примитивное царство быстро освободилось от всякой религиозной монополии в отличие от того, что являлось правилом как в Китае, так и в Древнем Египте или других странах. «Соотношение двух принципов, духовного и политического принципов империума, в полной мере обозначилось в особом общественном устройстве… Использование царем, выступающим в качестве модели или сущности той социальной категории, к которой он принадлежит (кшатрии), браминов как исполнителей обязательных ритуалов уже недостаточно; он должен находиться в постоянной связи с кем-то из браминов, своим пурохита (буквальный перевод: «поставленный впереди»). Мы можем называть его «капелланом», но надо иметь в виду, что речь идет о передаче полномочий или о духовном авангарде, о высшем я. Дело не только в том, что боги не примут даров из рук царя в отсутствие пурохита, а в том, что сам царь зависит от него в своих делах, поскольку их успех невозможен без «капеллана». Между этими двумя людьми существует связь, напоминающая брачные узы. Короче говоря, как сказано в Ригведе, «царь живет и процветает в своем дворце, ему земля отдает все свои дары, ему по доброй воле подчиняется народ, но впереди царя идет брамин» (Луи Дюмон). Так, во всяком случае, говорят и повторяют брахманские тексты.

По мнению Л. Дюмона, религиозное первенство, которое ассоциируется с властью, но не сливается с нею, представляет собой основу данного раздробленного общества: два высших социальных слоя объединяются и противостоят народным массам; схожим образом к ним присоединяется и третий социальный слой для совместного противостояния низшему слою (шудры).

Брамины обеспечили свое главенство за счет внушаемого ими страха. Сложные религиозные обряды превратили их в незаменимых организаторов церемоний жертвоприношений; ведь в глазах верующих бог, которому приносились дары, сразу же после церемонии скрывался, а вместо него приходил ужасный и мстительный Варуна. Объявив себя обладателями обрядовых тайн, священнослужители получили возможность действовать по своему усмотрению, в том числе выступать против наивного антропоморфизма древних ариев, обесценивать Индру и всех богов-героев старых гимнов. Они создали собственного бога Брахму, который руководил их жертвоприношениями. Но нужно отметить, что этот бог никогда не был очень популярен в народе.

Напротив, два других главных божества оказались способными вызвать энтузиазм верующих: Шива Рудра у крестьянских масс, а также Вишну, отождествленный с героем Кришной Васудева, у аристократических кругов. Кроме того, «воины» и «крестьяне» (2-я и 3-я социальные «касты») охотно обратились к йоге, которую позднее признали и брамины, а также к другим практическим местным верованиям. То же произошло и со свободными философскими учениями, которые в VI и V вв. породили две новые религии: джайнизм и буддизм.

3. Третий этап: великолепие джайнизма и буддизма в IV и V вв.

Постепенно из княжеств образовывались крохотные царства, затем аристократические города, связанные между собой торговыми отношениями. Города, население которых быстро увеличивалось, воспользовались роскошью находящихся в них княжеских дворов, а также благополучием богатых купеческих семей. Банкиры и торговцы получали большие прибыли от караванной и морской торговли; на рынках появлялись тонкие хлопковые, льняные и даже шелковые ткани. Раскопки захоронений, где было найдено оружие, позволили убедиться в том, что начиная с 600 г. до н. э. здесь появилась металлургия. Через Аден, превратившийся в крупный центр торговли, индийское железо шло в Средиземноморье.

В этой деятельной среде, которую можно сравнить с Грецией той же эпохи (VI и V вв. до н. э.), получили развитие две крупные религии: джайнизм и буддизм (последняя оказалась более известной из-за своего распространения за пределы данного региона). Но на индийском пространстве джайнизм и буддизм имели равное значение. Обе религии были «светскими», воспринятыми господствующими классами и распространяемыми торговцами помимо браминов; обе религии создавали свои монастыри и предлагали правила личного спасения: буддизм, как мы уже говорили, через отрицание желания жить и смысла жизни стремился разорвать заколдованный круг реинкарнаций, чтобы достичь Нирваны; джайнизм, напротив, видел в личном страдании и поиске этого страдания эффективный путь к спасению. И та и другая религии были основаны богатыми вельможами: один из них — Сиддхартха Гаутама, возможно царский сын (5637—483? гг. до н. э.), прозванный также Шакьямуни (мудрец Шакьев) или Буддой (Просветленный); другой — Вардхамана (540–468? гг. до н. э.), именуемый Джина («Победитель» мира) или Махавира.

К Будде, выходцу из Непала, «откровение» пришло к 525 г. и затем он до конца жизни проповедовал в долине Ганга. Буддизм, начавший меняться сразу после смерти основателя этой религии, построен на его высказываниях, переданных учениками. В ней нет никаких утверждений по поводу Бога: молчание не означало отрицания, но само по себе было характерной особенностью его учения, специфичность которого состояла также в отказе от всяческого божественного монизма. Соглашаясь с господствующими идеями своего времени (идеями Упанишадов), он не признавал реальности мира и Вселенского Бытия. В его понимании ничто не было реальным вне сознания. «Ты обратился ко мне, подобно птице-наблюдателю, взлетающей с корабля на встречу с твердой землей, и ты ее не нашел. Это произошло потому, что стихии (Земля, Огонь, Вода, Воздух) существуют в твоем сознании. Когда сознание перестает существовать, то все стихии мироздания полностью разрушаются».

По правде говоря, Будда — это «отрекающийся» (санниязи). «Отрекающийся» — это человек, который, оставив общество, бродит по миру, в поисках духовного абсолюта, способного его освободить. Он озабочен не тем, чтобы перестроить покинутое им общество, но чтобы обеспечить свое личное спасение. Буддизм таким образом выступает как религия индивидуума, человека «вне общества»; этим он близок многочисленным ересям, которые постоянно возникали в Индии и являли собой не что иное, как стремление уйти от связанной с общественными обязательствами, религии браминов, используя для этого личную аскезу и абсолют святости. В противоположность христианину (который хочет избежать смерти), отказавшийся от общественных пут буддист стремится уйти от жизни, избежать цикла перевоплощений: «Вот, монахи, святая истина относительно того, каким образом избежать боли: перевоплощения вызваны жаждой жизни, жаждой удовольствий… Вот, монахи, святая истина относительно того, как избежать боли: пресечение этой жажды за счет отказа желаний, от отречения от желаний, для которых не должно оставаться места». Это и есть цена, которую нужно заплатить, чтобы прервать цикл перевоплощений и достичь нирваны. Для этого праведник должен следовать «по пути с восемью ответвлениями» (одно из которых — наука, освобождающая от тщеславия); не нарушать пяти запретов (убийство, воровство, измена, пьянство, ложь), отказаться от десяти смертных грехов (среди которых сквернословие, болтовня, зависть, ненависть, несоблюдение догматов…), соответствовать шести высшим добродетелям: любовь к ближнему, терпение, моральная чистота, душевная сила, милость, доброта. Но чтобы достичь совершенства, нужно пойти еще дальше. Надо стать бодхисаттвой (мы бы сказали — святым), затем Буддой (испытать мистическое озарение). Только будды растворяются в нирване.

4. В т. н. эпоху империй, с 321 г. до н. э. по 535 г. н. э., джайнизм и буддизм получают большое распространение, господствуют в умах и искусстве; однако им не удается ни на мгновение пошатнуть существующую религиозную практику, ведийской или любой другой.

Чтобы отстоять свои позиции, укрепить собственное положение, брамины все более опирались на народные верования. Этот длительный процесс привел к индуизму, синкретизму в значительных масштабах, о котором мы скажем чуть ниже.

Иерархизированное общество таким образом утверждалось и дополнялось системой «каст», постепенно определявшейся в период с 300 г. до н. э. по 700 г. н. э. Это относительно поздняя общественная формация, которую не следует путать с прежними варна (социальными категориями), которые в значительной мере напоминали социальные слои в доисламском Иране. Касты, сохранившие свое значение и в современной Индии, формировались на протяжении почти тысячелетия, став результатом соединение этнических и культурных традиций, с одной стороны, и возраставшей дифференциации ремесел — с другой. В итоге образовались тысячи каст (в наше время их почти 2400). В самом низу оказались отверженные, парии, неприкасаемые.

В эпоху появления империй (династия Маурьев, 321–181 гг. до н. э. и особенно династия Гуптов, 320–525 гг. н. э.) эта разнородная цивилизация вышла за границы собственно Северной Индии к Непалу, Гималаям, Тибету, Сиаму, Индонезии (особенно после падения династии Гупта), а затем к Цейлону, который она «колонизировала», и дравидийской части Деканского плоскогорья, где утвердился «классический и усложненный» санскрит, который затем превратился во всей Индии в носителя княжеской цивилизации, противоположной культуре широких масс населения.

Во времена Маурьев и в царствование Ашоки (268–232 гг. до н. э.) буддизм одержал временную победу. Но через несколько веков уже под знаком окончательно победившего индуизма утвердилась классическая Индия: мы сейчас говорим об этой эпохе как о «возрождении» индуизма, поскольку с ним связано наступление крайне богатого в художественном смысле периода истории. Именно тогда Индия смогла полностью овладеть тем, что она заимствовала у других культур (в частности у греческого искусства, привнесенного в Индию завоевательными походами Александра Македонского — 327–325 гг. до н. э.), и окончательно утвердиться в своей самобытности. Она создала, если так можно сказать, индуистский храм (шикхара, т. е. шпиль, который над ним возвышается), столь же характерный для будущих эпох, как и соборы Запада. Стоящий на просторной платформе, к которой ведут широкие лестницы, храм окружен часовнями или галереей. Само святилище изображает гору Мену — этот мифический Олимп, на котором обитают боги.

Этот период также богат большими литературными достижениями. При дворе Чандрагупты (386–414) жили «девять драгоценных камней», т. е. наиболее блистательные поэты и мыслители того времени; именно здесь была создана Шакинтала, драматическое произведение, переведенное на английский в 1786 г. и на немецкий в 1791 г., которое оказало сильное воздействие на Гердера и Гёте.

• Поскольку индуизм унаследовал очень древние традиции, то сложно с точностью датировать время его появления: конец династии Гуптов или распад эфемерной империи Харши (606–647). Верно лишь то, что как целостная система он утвердился в период индийского Средневековья, которое продолжалось примерно со смерти Харши до образования делийского султаната в 1206 г. Индуизм — это нечто большее, чем религия или социальный порядок, это квинтэссенция индийской цивилизации, реалии которого, уходящие в глубокую старину, остаются живыми и в Индии Пандита Джавахарлала Неру.