Судьба Бобринского внезапно круто изменилась после смерти Екатерины, когда его брат решил обратить тайные благодеяния матери Алексею в явные свои милости.
На пятый день по смерти Екатерины II новый император Павел I вызвал Бобринского из Ревеля и тут же, 12 ноября 1796 года сделал его генерал-майором и графом Российской империи, наградил единоутробного брата орденом Св. Анны 1-й степени, подарил ему в Петербурге на Галерной улице дом и 25 тысяч душ. Император объявил в Сенате Бобринского своим братом и представил его, как родственника, членам Царской фамилии. Павел повелел «находившиеся в особом ведомстве вотчины в Тульской губернии волости Бобриковскую и Богородицкую, за исключением в последней устроенного уездного города» всемилостивейше отдать в вечное и потомственное владение бригадиру графу Алексею Бобринскому.
«Правда, получил Алексей Григорьевич далеко не все, что ему причиталось, – утверждает историк М.В. Петрова. – Он так и не узнал, например, о существовании голландских облигаций на сумму 180 тысяч рублей, выкупленных для него матерью буквально в последние дни ее жизни. Огромное гдовское имение (24 тысячи душ), приобретенное Екатериной для семейства Бобринских в связи с рождением у них первенца, Павел передал Алексею лишь через полгода после своего воцарения, причем урезав его аж в 60 раз. Наконец, многомиллионный капитал, переведенный Екатериной для младшего сына в Английский банк, так и остался синей птицей, которую Бобринские пытаются поймать вот уже два века».
Девятилетняя прибалтийская ссылка Алексея Григорьевича закончилась. Новоиспеченный граф, осыпанный неожиданными для него наградами и милостями, вскоре вышел в отставку. Обитал в столице и в своих вотчинах Тульской губернии, Богородицке и Бобриках. Здесь он мог жить спокойной, размеренной жизнью в кругу семьи, предаваясь любимым занятиям. Еще в корпусе Бобринской начал собирать книги, и это увлечение осталось на всю жизнь. Немало книг графа хранилось в Обер-Палене, который он, по свидетельству его правнука Льва, предпочитал своим тульским вотчинам. В Богородицке он изучал минералогию, собрал большую библиотеку, завел собственный оркестр и сам выучился играть на скрипке. Он потерял своего первенца Алексея (9.10.1796-20.07.1797). Но затем в семье Бобринских появилось еще четверо детей: Мария (30 января 1798 г.), Алексей (6 января 1800 г.), Павел (27 января 1801 г.) и Василий (13 января 1804 г.). Трое детей, очевидно, получили имена людей, которых граф считал своими благодетелями: императора Павла, императрицы Марии Федоровны и Василия Григорьевича Шкурина, смерть которого в свое время Алексей Григорьевич искренне оплакивал.
В эти годы Бобринской тщетно предпринимал попытки найти средства, которые будто бы оставил для него за границей князь Орлов. «Точно также безуспешно было желание графа Бобринского получить из Английского банка большие деньги, якобы положенные некогда на его имя Императрицею. По этому делу возникла целая дипломатическая переписка, продолжавшаяся и после кончины графа Бобринского; но за неотысканием самого банкового билета оно кончилось ничем». Есть версия, что в итоге эти секретные средства правительство использовало для войны с Наполеоном.
Екатерина Великая не ошибалась относительно меркантильных способностей младшего сына. Сделаться рачительным хозяином Бобринскому так и не удалось: уже после смерти с него было взыскано по заемным письмам 437.100 рублей. Граф всецело отдался влечению к книгам, искусствам и наукам.
В Богородицком имении служил «дворовый человек архитектор» Василий Иванович Милинский, талантливый зодчий, впоследствии соорудивший графский склеп в Бобриках. Василий Иванович был своим человеком в семействе графа: когда у архитектора 2 февраля 1813 года родился сын Алексей, сын графа Алексей стал восприемником младенца. Бобринской интересовался науками. От отца он унаследовал его пристрастие к физическим опытам, для занятий астрономией выстроил над своим петербургским домом на Галерной улице башенку-обсерваторию. В Богородицке из вещей Алексея Григорьевича хранились телескоп Саблукова и химическая печь. Его библиотеку почти в тысячу томов составляли словари, книги по медицине, алхимии, астрономии, минералогии, торговле, географии. До самой революции в Богородицком имении графов Бобринских хранился уникальный экспонат, применявшийся Алексеем Григорьевичем в его опытах. Это «была электрическая машина с огромным стеклянным диском, укрепленным на основательной деревянной станине, со "щетками" из добротной кожи и с медными шарами – осязаемое воплощение научных идей XVIII века».
В Богородицком имении граф открыл лазарет для крестьян и дворовых людей. «Под конец жизни он перестал заботиться о своей внешности, только изредка, при гостях, он надевал на свою большую, рано облысевшую голову, спешно, нередко набок, какой-нибудь парик. Носил засаленную одежду, ходил гулять в старомодном сером сюртуке, карманы которого наполнялись монетами, отдельно золотыми, серебряными и медными, которыми он оделял бедных, по своему усмотрению. Он любил заниматься также мастерством, и из лаборатории и мастерской шел, не переодеваясь и не вымывши рук, обедать». Алексей Григорьевич скончался в Богородицке 20 июня 1813 г. на пятьдесят втором году жизни «внутреннимъ параличемъ». Похоронен граф был в родовом склепе в Бобриках (впоследствии разоренном большевиками).
Овдовев, графиня Анна Владимировна поселилась в Москве, в доме на Дмитровке, который вскоре стал известен редким гостеприимством. Приемы, любительские спектакли, званые вечера и маскарады чередовались без перерыва в ее особняке. Переехав затем в Петербург, графиня пользовалась особой благосклонностью императора Николая Павловича, по-родственному именовавшего ее «тетушкой». Графиня находилась в добрых отношениях с А.С. Пушкиным, которого однажды на балу выручила из затруднительной ситуации. Пушкин писал в своем «Дневнике»: «Старуха Бобринская… всегда за меня лжет и вывозит меня из хлопот». Старший ее сын Алексей тоже был хорошим светским приятелем поэта.
Графы Бобринские, многочисленные потомки Алексея Григорьевича и Анны Владимировны, оставили яркие следы на путях развития русского государственного управления, промышленности, сельского хозяйства, железнодорожного строительства, культуры и науки. Основатель старшей (побочной) ветви рода, Райкб известен в истории Эллады.
Глава 2
Дворяне Райко – побочная ветвь графов Бобринских
Двоих побочных сыновей Бобринского, получивших фамилию Райко, Екатерина II отдала на попечение действительного статского советника Петра Валентиновича (Пьетро) Скванчи, тосканца, служившего инспектором-экономом в Шляхетском корпусе. В 1808 г. братья Райко отправились во Флоренцию, слушали лекции в Падуанском университете.
В 1812 г. младший из братьев, восемнадцатилетний Николай Райко, пытался сбежать из Италии, чтобы вступить в Русскую Императорскую армию, сражавшуюся в Наполеоном. Побег вольнолюбивому юноше не удался. Только в 1815 г. братья Райко вернулись в Отечество. Отец, граф Алексей Григорьевич Бобринской умер еще в 1813 г., а вскоре трагически погиб (утонул) старший из Райко.
Николай Алексеевич Райко с 1816 г. вступил на службу юнкером в 30-ю конно-артиллерийскую роту (батарея стояла в Юго-Западном крае). Семейство графов Бобринских (вдова графа и его трое сыновей) выдавало ему 12000 рублей ассигнациями ежегодно – в двадцать раз больше, чем получал от родственников бастард Григорьев, сын графа Григория Владимировича Орлова. По свидетельству Н.И. Греча, Райко внешне удивительно походил на Александра I и великого князя Константина Павловича – своих двоюродных братьев. «Н.А. был весьма тучен и высок ростом; – пишет другой современник, – его открытые, крупные черты, высокий лоб, живые глаза напоминали облик великого князя Константина Павловича, что подавало многим повод весьма ошибочно считать его сыном покойного великого князя. Лицо его, впрочем, по смыслу общего выражения весьма отличалось от лица Константина Павловича: оно было весело и приветливо».
28 июня 1818 г. Райко высочайшим приказом из юнкеров по экзамену был произведен в прапорщики 30-й конно-артиллерийской роты, а 21 апреля 1824 г. высочайшим приказом из подпоручиков 27-й конно-артиллерийской роты переведен прапорщиком в лейб-гвардии Драгунский полк. 9 января 1826 г. Райко вышел в отставку поручиком.
Романтичный поручик увлекся идеями филэллинизма. В 1827 г. он уехал в Италию, а затем участвовал в освободительной войне греков против Османской империи. В 1829 г. Николай добровольцем отправился в Грецию, на службу к первому президенту страны графу Иоанну Каподистрия, заведовал крепостью Паламидис, исправлял должность военного губернатора города Патраса (Патры). Он известен на родине Гомера как главный начальник греческой артиллерии и офицер греческой армии («полковник Райкос»). Президент Греции назначил его директором Центральной военной школы в Навплионе. «Каподистрия высоко ценил ум, благородство и деятельность Райко на пользу греческого правительства». После гибели президента от рук заговорщиков в 1831 г. Райко вернулся в Россию. Он составил обстоятельные записки «об убиении Каподистрии».
Брат погибшего, граф Августин Каподистрия, избранный президентом Временного правительства Греции, прощаясь с Николаем Алексеевичем, выдал ему увольнительное свидетельство, где запечатлены такие слова: «Правительство (Греции) никогда не будет в состоянии забыть, что в продолжение четырех лет вашей службы вы никогда не соглашались принять ни жалованья, ни наград, между тем как неустанным вашим рвением и преданностью вы оказали этой нации явные и действительные услуги, то командуя крепостью Паламиди, то в продолжении осьмнадцати месяцев исправляя должность военнаго губернатора воскресающаго города Патраса, то наконец так достойно занимая место главнаго начальника артиллерии в трудных обстоятельствах».
Император Николай Павлович не оценил военных трудов двоюродного брата, который по высочайшему повелению отправился на Кавказ и с января 1833 г. возобновил военную службу в прежнем чине поручика в 17-м драгунском Нижегородском полку, расположенном в урочище Карагач в Алазанской долине. В феврале 1835 г. капитан Райко обвенчался с юной Александрой Антроповой, дочерью курского помещика, генерал-майора Николая Николаевича Антропова и ошмянской помещицы Аполлонии Собаньской; теща была четырьмя годами младше своего зятя. Благодаря этому браку Райко был причислен к дворянству Курской губернии, вышел в отставку в чине штабс-капитана и поселился в Одессе, пользуясь почетом и уважением горожан, особенно одесских греков, издали кланявшихся скромному освободителю их исторической родины. В 1841 г. король Греции Оттон I пожаловал Николая Алексеевича кавалером золотого креста ордена Спасителя.
«Г[осподин] Райко, умный, образованный человек, – вспоминал в 1850-х гг. Н.П. Греч, – служил в одном из полков гвардейской кавалерии, вышел в отставку, отправился в Грецию к графу Каподистрия, вступил в тамошнюю службу и командовал артиллериею. По кончине графа, воротился в Россию. За вступление в иностранную службу он обязан был служить на Кавказе и повиновался безропотно. Выслужив урочное время в Нижегородском драгунском полку, вышел в отставку, поселился в полуденной России».