«Если ты кому-то расскажешь про свои силы… ты хоть представляешь, что с тобой сделать могут?»

«Ворон, они и так это видели.»

«Ты лишь воспользовался чужой силой! Скажи им это и они поверят.»

«Нет, Ворон. Я должен представить себя в выгодном свете. Если у меня появится защита, то…»

«То что?» — он прочитал то, что я думал озвучить Быкову, — «Не вздумай! Тебя казнят сразу же, как иномирца занявшего чужое тело!»

«Или это сделает Степан, точнее его отец, сдав меня властям. У меня выбора-то особого нету.»

«Думай еще!»

«Уже придумал. Меня убьют и в том и другом случае. Я смогу возродиться. Делов-то. Только сейчас, у меня, очевидно, может быть союзник. Понимаешь?»

«Легкий путь ты выбрал».

Он больше не стал со мной разговаривать, напоследок назвав меня недоумком, который пошел по стопам бывшего владельца тела.

А я же, до конца добил план в своей голове.

Иван Воронцов — понимал, кто я такой, и, в любой момент мог сделать шаг, как только поучил бы доказательсвто. Терзает меня смутное сомнение, что оно у него уже есть. Мне же, нужно было попытаться получить защиту, пойдя на условия министерства обороны. С другой стороны, я мог извечно слоняться и сбегать. Но разве это жизнь?

После беседы со стариком насчет произошедшего в больнице, было принято несколько решений.

— Во-первых, тебе нужно закончить все дела со своим бизнесом. Переоформить документы офиса на продажу чего-то нового. Бытье магазинчиком по продаже антиквариата — не уровень дворянина. Во-вторых, встретиться с военными. Это, я думаю, ты уже решил. Однако, я категорически против, чтобы ты озвучивал откуда ты родом на самом деле.

— Я уже все решил. С бизнесом, можем хоть сейчас решить.

Дед кивнул, показывая на письмо и кивнул на камин. Получил одобрение.

Он разорвал письмо, врученное мне Львовым, и кинул в огонь.

— Об этом письме никто знать не должен. Даже Воробьев.

Я показал старику изобретение Варны. Он оценил, даже очень. Даже он, будучи уже обычным человеком, понимал ценность такого предмета. Только его смутило то, что на нем не было ничего такого… особенного что ли.

Вот тут-то он был категорически не прав.