— Так, Учитель, довольно холопиться! Может тут так и принято говорить с царем, только уж не Вам!

— Хорошо, хорошо, Дима, только действительно стыдно! — так же тихо отвечал он.

Я махнул рукой, показывая, что проехали эту тему. А нормальным голосом произнес:

— Так кто говоришь, навестил тебя, Никита, во середу?

— То боярин князь Фёдор Ромоданович, Сыскного приказу голова, и голова Аптекарского приказа окольничий Андрей Виниус честь мне оказали. Спытали мы с ними новоделанный эликсир, что живою водой латинянами зовется или аквавитой. Сей эликсир есть вино хлебное с моего завода, привезённое третьего дня с обозом для царского стола, как светлой памяти государь Фёдор Алексеевич повелел. Он же указал проверять его голове Аптекарского приказа под надзором думного боярина. — Зотов немного помолчал, подбирая слова. — Горазд пить князь Ромодановский, да и дьяк Виниус от него не отстанет, даром что иноземец. Аз грешный уже не молод и ливер мой не в силах ныне. Вот по сему делу и приключилась со мной вчера хворь великая. Уж и не знаю, как на глаза матушке-царице показаться. Присылала она за мной вчера, и не раз.

— Не велика беда, я сам её просить за тебя буду. Да и виделась она с тобой уже ныне в Думе. — Тут я заметил, что Родион Стрешнев, доселе мирно дремавший на скамейке, стал проявлять заметный интерес к нашему разговору. Счёл необходимым перевести разговор на другую тему. — Кравчий мой, князь Голицын, обещался, что есть у тебя для моей потехи новые игрушки.

— Конечно, Великий Государь! Кланяется тебе, на твои светлы именины, Никитка сын Антуфьев самобеглой повозкой, кою он измыслил для твоей забавы. — И дьяк забрал у сопровождавшего его слуги ящик. Раскрыл его. Там была искусно выполненная модель локомотива с одним вагончиком. — Только, Петр Алексеевич, надобно на ровной доске пускать сию игрушку.

Я согнал со скамьи Стрешнева. Учитель вытащил небольшой ключик и стал заводить механизм. "Конечно, двигается он видно пружиной, как заводные машинки из моего детства". Когда это чудо пробежало от одного конца доски до другого, мое сознание окатила такая волна радости носителя, что я невольно упустил контроль над телом. Рядом захлопала в ладошки Наташа. Петр засмеялся, схватил "паровозик" и стал его вертеть, рассматривать.

Игрушка весила, наверное, с килограмм. Сделаны и локомотив, и вагон были из меди или бронзы, и украшены серебром. Часть выступающих элементов я опознал как имитацию паровой машины.

— Никита, а как? Чего он сам бегает? Что там? — Ребенок затруднялся точно сформулировать просьбу показать, что заставляет игрушку двигаться.

— Вот, государь, у колеса есть небольшой крючок. — Зотов рукой отодвинул защёлку, и медный бок локомотива откинулся в сторону. Внутри я ожидаемо увидел простейший привод от пружины с редуктором и маховиком. Пётр же, сразу полез внутрь, а я не стал его тормозить, ведь даже если он поломает, то не страшно сам и починю. "Если конечно инструмент найду".

Царю захотелось самому запустить игрушку. Он закрыл панель и взял протянутый Учителем заводной ключ. Пришлось немного подсказать, куда воткнуть его и как повернуть. Пружина была довольно тугая и требовалась изрядное усилие царя, чтобы пересилить её.

Вжик! Бум! "Паровозик" быстро проскочил скамью и хлопнулся в траву. Колеса быстро провернулись и замерли. Царь поднял игрушку и быстро побежал обратно во дворец. Я так и продолжал наблюдать со стороны, не вмешиваясь в поведение носителя.

Эскорт догнал царя только уже на подходе ко дворцу. Первым, конечно, был Матвеев, за ним топали остальные. Ошарашенный народ во все глаза смотрел, как молодой государь один вбегает на Красное крыльцо.

Поднявшись, Пётр остановился, поставил локомотив, поправил вагончик и принялся заводить пружину. На этот раз игрушка пробежала метров восемь-десять, почти до конца перехода. Ребенок бежал за ней и радостно смеялся. Потом вновь завел и отправил его обратно.

— Андрейка, пускай его взад. Заводи! — Царь не стал возвращаться, а ждал, когда Матвеев запустит локомотив обратно к нему.

Так игрались мы довольно долго, пока не заболела царская десница. Пётра это не смутило, и он уже хотел заставить кого-то из толпящейся кругом дворни заводить для него пружину, когда я заметил, что Учитель явно что-то хочет сказать. Мягко пожурил царя, что тот забыл поблагодарить за подарок. Тот подскочил быстро подбежал к Зотову и обнял его.

— Спасибо, Никита! Спасибо, потешил! Проси чего хочешь! Велю!

— Великий государь, дозволь просить не за себя, а за крестьянина тульского, коий поклонился тебе сей игрушкой. Наветами завистников ввергнут он был в долги большие пред казной. Но, то дело не великое, обещался я за него в грамоте недоимку возвернуть, токмо остался он все ещё на съезжей. Приказной дьяк там из близких свойственников Толстых и Милославских будет. Подбил он своего закупа крикнуть "слово и дело". Чаю, грозит нашему умельцу пытка страшная. Хоть доносчик из записных клеветников, да и кат подкупленный шибко пытать его не будет, но надобно, чтобы ты, Великий государь указал вину Никите Демидову сыну Антуфьеву отпустить и к себе в Верх взять.

— Постой, Никита Моисеевич, Голицын с собой в Тулу брал мой указ того крестьянина в Москву слать в мои работные люди. Тут и будем вину его разбирать. Ужели тульскому воеводе царь не указка?