И какая сволочь из моей родни умудрилась влезть в долги до седьмого колена?

— Ему-то тут тоже не нравится, — развела ручками Биби. — Он-то тоже себе это наследство не выбирал.

Жуть. Два наследничка на сундук мертвеца, йо-хо-хо и бутылка рому… О! А вот это было уже мне знакомо: своевременное питание, оно отлично нервы лечит, да и Роза что-то там говорила про ужин. Проверить надо, чем тут кормят, мосольчиков песцу и… да елки-моталки! Ему же надо было горничную прислать, чуть не забыла!

— Биби, — командным голосом сказала я, — постояльцу, тому, который писатель, после ужина горничную пришлешь. Только, — я хмыкнула, — мужского пола. У нас же такие есть?

— Ари? Гномку? — понимающе улыбнулась Биби. — Пришлем Ари. С топором или пока так?

— Пока так, — сжалилась я. Не видела я еще эту Ари, может, она топором быстрее думает, чем головой, а у нас там местная знаменитость. Открыжит ему еще что-нибудь ценное, судя по всему, это явно не Роза, нежный лепесточек.

И я направилась на кухню под завершающее чириканье феечек. В тот самый темный коридор, между прочим, хотя чего я уже там не видела. Бессмертная Биби стала той гранью, за которой страшно уже не было. 

Кстати, кухню в гостинице найти всегда очень легко: по запаху.

А хорошую кухню можно найти по обалденному запаху. Вот именно на такой я и шла. Казалось бы: пахнет жареным мясом и соусом, но так может сказать только тот, кто видел еду разве что со стороны ресторанного гостя. Так-то любой повар, даже с руками совсем уж в заднице, сможет на тарелке изобразить вкуснятинку, а вот запах из кухни — дело другое, чем из кухни пахнет, то вы потом и будете есть… И вот так-то много отвратительного — смесь рыбы и мяса, горелого и масла, чеснока и других ядерных специй, но в таком сочетании, что плакать хотелось, а не есть. 

Но здесь по коридору несся запах искусительный и манящий, я даже приосанилась и сглотнула слюну. Пусть и в залоге, но все же моя гостиница, и кормят здесь, судя по запаху, отпадно. В «Красном матросе» нас — коллектив — особенно разносолами не баловали, и не потому, что повар был плохой, а потому, что гости предпочитали все по-старинке. Щи, борщ, макароны, каши, максимум вольностей — канапешки какие-нибудь с макрелью. Так что я жалобы нашего Ивана Яковлевича понимала прекрасно: стоило всю жизнь простоять у плиты в ресторане еще при Союзе, потом пройти всякие курсы в Париже и Милане, чтобы гости в итоге отказывались это все жрать… Есть, извините. 

— Э, как так? — только и могла сказать я, когда распахнула дверь. Серьезно?

То-то Роза так беспокоилась… Просто, а где все?

Нет, как бы к тому, что гости останутся сегодня голодными, вопросов не было: не останутся. Огромная кухня была чистой, обустроенной, напичканной всякой утварью, колбами со специями, поварешками и ложками, а на одной стене и вовсе висели листки бумаги с меню, судя по столбикам записанных слов. Кухня не простаивала. Жарко горела печь, шкворчали сковородки, на плите закипал соус. Но кто бросает ужин без присмотра? 

— Да я вас всех! — я была не просто в гневе — я была страшна. В этом облике, возможно, не очень, но все приходит со временем. Вон у нас в «Матросе» не было тараканов, клопы были, тараканы нет, потому что они на кухне от одного моего взгляда, кажется, передохли. Ну или сотрудники предпочли всю ночь бегать с тапком наперевес, но больше я ни одного усатого приживалу не видела. А ведь искала. — Где кухонный персонал?

— Ой что вы таки кричите, мадам, — раздался голос, и я, уже наученная предыдущим опытом, начала вглядываться в углы. — Таки вы должны знать, я не терплю на кухне всяких раздолбаев и белоручек. Таки у кого нет рук — на кухне делать нечего. Я таки сам прекрасно справляюсь.

То, что я приняла сперва за обычную прихватку, зашевелилось и повернулось ко мне. Ну, сказала я себе, уже не очень и удивленная, это же — как его? — Вещь. Такая, как в фильме про Аддамсов. Ничего странного. А чем она говорит?

— Штук — таки повар высочайшего класса, а не босяк какой, — продолжала рука и в доказательство своих слов ловко подхватила кастрюлю с соусом и так изящно разлила продукт в нужные посудины, что я только диву далась. Ни капельки не пролил! — Не берите в голову дурного. Таки извольте отпробовать, если не верите.

Кто же откажется? Я цапнула кастрюлю, которую Штук вернул на место, чтобы тут же заняться жарким, и сунула палец в остатки зеленоватой гущи. М-м-м… мать честная! Да это же просто пища богов!

— А это что, маэстро Штук? — поинтересовалась я, приоткрыв ближайшую ко мне сковородку. 

— Таки орочьи яйца, мадам! Изысканнейший десерт!