В Москву мы прибыли девятого октября, ближе к вечеру, и передав Густава Вазу и Якоба Багге Висковатому, я занялся осмотром выбранных моими людьми мест для постройки харчевен. Спешить было некуда, с учётом сокращения светлого времени суток расшивы с грузом должны были добраться до места только концу ноября. Так что обратный путь для них в этом году сопряжен с риском. От Москвы до устья Железницы пустые суда дойдут быстро, благо вниз по течению, но всё зависит от времени их прибытия в Москву и продолжительности разгрузки. К тому же большой вопрос, когда в этом году начнется ледостав на Оке. В том же Нижнем, в XIX веке, лед на Оке мог встать как двадцать первого декабря, так и двадцать первого октября…

Заодно я осмотрел место на Боровицком холме, выделенное государем для строительства "Государева зимнего сада". Именно так сие сооружение именовалось официально. Выбор оказался вполне удачным, есть, где развернуться. Что же касается харчевен, я выбрал пока дюжину: на большее количество просто нет людей. И строительство тут не причём. С этим проблем нет, можно привлечь местных, из числа тех, что торгуют готовыми избами, опыта им не занимать – срубят хоть сарай, хоть терем! Всё дело в управляющих и персонале, самое главное поварах или "кухонных мужиках" как их кличут ныне. Их у меня не шибко много, а если говорить о самых лучших, так и вообще наперечет.

Так что лучше дюжина хороших харчевен, чем сотня плохих: это работа на будущее, тем более что в каждой, кроме обычных палат для простого люда будет и красный терем в три этажа, куда и богатым купцам прилично заглянуть будет. Да и иноземцы наверняка будут постоянными посетителями. А вот для плотной работы с ними нужны особые люди. С этим мне обещал помочь Иван Михайлович. Хотя как посмотреть, кто кому помогать будет в итоге: всё, о чем под хмельком неосторожно проговорятся иноземцы в беседе друг с другом, его ведомству не в меньшей степени будет интересно. Своих специалистов подобного профиля я также буду натаскивать, благо кандидатуры уже подобраны и по большому счёту люди Висковатого займутся не столько работой с иноземцами, сколько обучением своей смены. Кроме того при каждой харчевне будут посменно дежурить подсадные, отобранные из тех местных, что бойки на язык, да за словом в карман не лезут. Задача проста: примечать определенных людей и при обнаружении оных подать соответствующий знак управляющему харчевни.

Особых хлопот с самими харчевнями не возникло, разве что стоимость готовых срубов на Москве за пару лет подросла и в основном благодаря моей же собственной инициативе сосватать Висковатому метод защиты древесины от огня путем пропитки фосфатами. Для небольшой избенки ценой в три рубля лишний десяток алтын вроде мелочь, но захочешь поставить что поприличнее, скажем четыре сажени в длину и ширину, заплатишь уже не десять рублей, а одиннадцать. И ладно бы расходы соответствовали такой прибавке, так нет же, их и на два алтына не наберется. А дело в том, что государев указ прямо запретил иными срубами торговать под страхом штрафа в трёхкратную цену проданного. Понятное дело, кто этот указ написал, да вовремя Ивану Васильевичу подсунул. Но особой любви к себе Иван Михайлович этим точно не заработал, что ещё мягко сказано. Особенно метод проверки "по нраву" местным пришелся. Купил ты, скажем, избу, поставил… и тут на новоселье приходит ярыжка с парой стрельцов, да зажженный пучок соломы тебе на крыльцо. Не дай бог займется слишком резво, поди, тогда, не укажи, у кого купил – сам и будешь штраф платить.

Мне же теперь строительство обойдётся на десять процентов дороже, что с учётом потребных площадей выкатывает в весьма солидную сумму. Висковатому же непременно при встрече дам совет, случись какая в Москве заваруха – сломя голову бежать из столицы. Ежели народ в Кремль придёт правду искать, его имя точно будет среди тех, кого начнут требовать на расправу выдать. И, скорее всего в первых строках!

…

Воскресный прием у государя не был той тихой аудиенцией для "своих", что в прошлый раз. Впрочем, не удивительно, потому как в ином случае ничего не помешало бы Ивану Васильевичу вызвать нас в Кремль ещё в субботу. Ларчик просто открывался: ещё в августе в Москву прибыло посольство черкасских князей с весьма недвусмысленным намерением стать вассалами русского царя, в чём им отказано не было, несмотря на то, что некоторые их пожелания были с ходу отвергнуты. В частности оказывать военную помощь в захвате Азова и прочих городов, принадлежащих турецкому султану, Москва была не намерена.

Тем не менее, просто так отделаться от гостей не вышло. Не получив прямой военной помощи они не менее бодро стали просить пушек и прочего огнестрельного оружия. К этой просьбе Иван Васильевич отнесся более благосклонно, но, то что, выпускал Пушечный двор, не особо подходило для горных условий. Так что как только Висковатый доложил государю о моем прибытии, царь не медля воспользовался подвернувшейся возможностью перевалить решение этой проблемы на мои плечи.

Весьма удачно, надо сказать вышло, что скоро должны были прибыть новые образцы орудий, в том числе шести и двенадцатигривенковых десантных и полковых единорогов, на полностью железных лафетах, спроектированных Иваном Кожемякиным и Овтайтонем Тумаем. Лафет они, конечно, изначально делали для пулемета, но и для этих лёгких полковых орудий данная конструкция подошла как нельзя лучше, отлично справлялась с отдачей и позволяя при необходимости транспортировать орудие в разобранном виде, в конском вьюке. Причём благодаря тарельчатому демпферу, смонтированному между брусьями лафета, орудия получились фактически безоткатными, чему, если честно, в немалой степени способствовало использование не шибко большого порохового заряда.

Под шестигривенковый единорог лафет облегчили за счет более тонкого проката, так что он весил всего четыре пуда. Вот только стоило это удовольствие весьма недёшево. Для казны, с учётом того, что медь и олово Пушечный двор предоставлял нам из своих резервов, за одно шестигривенковое полковое орудие с длиной канала ствола в восемь калибров, и весом в шесть с половиной пудов, я собирался запросить по девять рублей. Из этой суммы три рубля за отливку, и ещё шесть – за лафет. Так что при самой минимальной цене на медь и олово, целиком единорог обходился двадцать два рубля. К этому ещё нужно было добавить передок и хотя бы пару зарядных ящиков, а лучше четыре или шесть. Впрочем, они были почти полностью из дерева, поэтому обходились не так дорого.

Двенадцатигривенковый десантный единорог стоил столько же, а вот полковой, с длиной канала ствола в восемь калибров, был вдвое дороже, потому как его ствол весил двенадцать пудов вместо шести. Для десантных орудий использовался оглобельный передок весом в два пуда, а в случае полковых – со встроенным зарядным ящиком половинного размера. Лафеты и зарядные ящики были унифицированы. Разве что для двенадцатигривенковых полковых единорогов пришлось усилить демпфер, а станину лафета делать из более толстого металла, что в сумме привело к увеличению веса лафета практически в два раза. Кстати, унификация и была основной причиной замены калибра с пяти до шести гривенок. Лишние полпуда веса особой погоды не делало, а вот увеличение веса ядра и веса картечного залпа имело смысл.

Кроме лёгких орудий мы изготовили и опробовали ещё пару весьма интересных образцов. Двенадцатигривенковый полевой единорог с длинной канала ствола в двенадцать калибров и весом в двадцать два пуда, а также двадцатипятигривенковый, с такой же длиной канала в калибрах и весом в сорок шесть пудов. Орудия получились очень серьёзные. Однако о массовом производстве пока говорить было рано. В сравнении с полковым вариантом, первое орудие имело заряд в три фунта пороха вместо двух, второе – все шесть. Причем это стандартный заряд, а максимальный пять и восемь фунтов соответственно. Дальность при этом получилась впечатляющая, вот только точность стрельбы не шибко высока: ядрами стрелять моим пушкарям ещё учиться и учиться. К тому же в ближайшую пару лет, сколько-нибудь значимого количества таких стволов наша пороховая мельница боеприпасами обеспечить не сможет.

Зарядный ящик двадцатипятигривенкового единорога содержит сорок стандартных зарядов, то есть в сумме шесть пудов пороха. По большому счёту для серьезной компании потребуется как минимум пять-шесть таких ящиков, то есть на сотню орудий как минимум три тысячи пудов пороха вынь да полож. С учётом того, что всего через год после упомянутого строка в реальной истории началась Ливонская война, поневоле задумаешься что лучше – иметь такие орудия со скромным количеством боеприпасов, или делать их под старый порох. А уж если вести речь об осадных пушках или мортирах, то там вообще вопрос выбора не стоит. Впрочем, их-то как раз можно сделать универсальными, благо диаметр канала ствола позволяет серьезно увеличить размер зарядной каморы и при необходимости использовать обычный порох.

В любом случае, до прибытия образцов и их испытания, обсуждать с новыми царскими вассалами было нечего. Оставалось только ждать…

…

Расшивы пришли только двадцать восьмого октября. Разгружали их ударно, тут я денег не пожалел, и в помощь своим мужикам нанял ещё и местных. Так что в первый ноябрьский день они уже отправились обратно. С учётом того, что в прошлом году до устья Железницы они дошли за пару недель, есть шанс, что и сейчас удастся добраться до зимнего затона до начала ледостава. Самому же пришлось остаться в Москве. Во-первых, хоть я и сразу после прибытия Кожемякина с монетным станком известил об этом государя, но аудиенцию он назначил как раз в воскресенье, первого ноября. Во-вторых, после переговоров с черкасскими князьями всё одно придётся некоторое время подождать, пока казна не рассчитается за доставленные картечь и ядра. Их в этом году государь заказал столь изрядно, что до конца года новая домна только и работала на царский заказ.

С одной стороны хорошо, что успели справиться, да вот незадача, чтобы вот так сразу получить полагающиеся сорок четыре тысячи триста пятьдесят рублей, и речи нет. Столько денег разом в казне нет, так что нужно обождать. Впрочем, по словам казначея там нет и половины потребного, посему ждать мне ещё неделю или две. Что интересно, за стекло Дворцовый приказ рассчитался сразу, без малейшей проволочки, правда, только за самое лучшее и первосортное. То, что должно было пойти на "Государев зимний сад" приказ оплачивать отказался до момента установки "по месту". Так что получил я вместо пяти тысяч семисот шестидесяти рублей всего три тысячи шестьсот, при этом, не имея возможности продать иноземным купцам не принятое дьяками второсортное стекло без особого на то разрешения царя.

Проблема в том, что строительство мы ранее весны точно не начнем, пока даже рисунок узоров для чугунных рам не утвержден. А с учётом того, что за прошедшие с момента запуска стекловаренной печи девяносто дней, подобного стекла, мы успели выработать семь с лишним сотен пудов, дальше ситуация только усугубиться. Пока его выходит от силы пара процентов от общей массы, хотя по мере набора опыта и более качественного прогрева стекломассы брака становится меньше. Вот только это теперь работает мне не в плюс, а в минус. Даже при прежнем объеме выхода начала сентября следующего года у нас окажется в этом товаре заморожено средств на сумму более десяти тысяч рублей. Оставалась надежда, что я смогу убедить Ивана Васильевича отдать указание дьякам принять на ответственное хранение потребное для теплиц количество стекла, и снять ограничение на продажу. Впрочем, первым делом следовало уладить вопрос с поставкой артиллерии черкасским князьям.

…

На следующий день после обеда в присутствие государя, черкасских князей и иноземных дипломатов были проведены испытания новых орудий. В этот раз каждое орудие было представлено в единичном экземпляре, несмотря на то, что привезли мы их практически все, что успели сделать к началу осени. Подобный ход позволял мне не только сэкономить порох и капсюльные трубки, но и использовать при показательной стрельбе самый лучший из всех своих расчётов, натренированный работать практически на рефлексах. Задуманное представление удалось в полной мере. Скорострельность десантных и полковых единорогов впечатлила всех присутствующих: сорок выстрелов за пять минут у первых и тридцать пять у вторых[18]. С тяжёлыми полевыми орудиями я, во избежание ненужной траты пороха, сие повторять не стал, ограничившись стрельбой на дальность. А в завершение испытаний мои пушкари выстрелили зарядом гранатной картечи по участку, густо уставленному деревянными шестами толщиной в запястье.