- Да…- несмотря на жар, я холодею, в миг представляя детали этого знакомства.

И фантазия не подводит - всё примерно так и есть, как нарисовал мой воспаленный мозг.

- Ну я рад за тебя, - Арнольдович начинает повышать голос, как бывает с ним только в минуты сильного душевного волнения, - А за себя не очень! Два часа допросов с семи утра!

- Извините, - бормочу убито.

Долгий вздох. Пауза.

- Ты почему не на работе? Жду тут. Поговорим, - почти меланхолично.

- Я заболела…

- Ты издеваешься? - опять громко.

- Нет, тридцать девять и три, - жмурюсь, коря себя за то, что не сфотографировала.

- Ну ты…- опять страдальческий вздох, - Больничный жду!

- Конечно!

Пауза.

- Правда что ли заболела? - уже отеческим тоном.

Вячеслав Арнольдович - он на самом деле хороший.

- Да, - каюсь.

- Лечись! - приказывает, сдаваясь. И более мирно, - Записи все есть, Марин. Но их фейсы изъяли. Пришили к делу. Пока идёт их активное расследование, нам, понятно, ничего делать нельзя. Мне очень популярно объяснили…Сказали, минимум, месяц, но сама понимаешь…Где месяц, там год…Надо с этой темы соскакивать. Каши не сваришь - проблемы будут.

- Да у нас же всё готово почти! Ну как так! - я чуть не плачу. Обидно! - Ну хоть около подсветить!

- Пока стоп, - вздыхает Колымов, - Сказали “полный запрет”.

Молчим.

- Простите, Вячеслав Арнольдович, - всхлипываю, не выдерживая. Обида душит. Всё зря!