Сразу отхожу на шаг, нервно облизываю губы, отрицательно качаю головой.
- Я тебя боялась, ты же видел…- достаю потихоньку из себя самую глубоко спрятанную обиду.
Я ведь правда испугалась за себя. Не видела других вариантов. Да, он не насильник, но ведь воспользовался этой слабостью.
Это ненормально. Так быть не должно.
- Потом уже не боялась…Марина, ну…Ничего же такого страшного не произошло. Нервы пощекотали только…- Керефов раздраженно чешет лоб, проводит пятерней по затылку, не отводя от меня цепкий, поблескивающий бликами фонарей взгляд.
- Да, страшного ничего, но и разговаривать нам больше не о чем. Было и было. Всё, извини, меня такси ждёт, пока, - демонстративно кошусь на дисплей телефона, где открыто нужное приложение и, неуклюже перешагнув сугроб, торопливо иду к воротам, ведущим из внутреннего двора при участке.
- Это ты “извини”, Марина, - доносится низкий, приглушенный стуком собственного сердца голос Керефова в спину.
Больше он не пытается меня остановить, но я всё равно залетаю в такси, будто за мной гонятся.
- Девушка, ожидание платное, знаете? - бормочет шофёр недовольно, тут же стартуя, будто я услышу это и постараюсь убежать.
- Да, я знаю, без проблем, - бормочу, прикрывая глаза и устало потирая заломившие виски.
Этот короткий прощальный разговор с Керефовым окончательно добил меня. К чёрту всё. Хочу домой.
33. Марина
33. Марина
Отписавшись в такси всем, кто мне успел за это время позвонить, домой я заползаю уже в полном коматозе, разморенная духотой в прогретой, наполненной назойливыми запахами сигарет, сальностью и дешевого парфюма машине.
Нет сил даже нормально раздеться - снимаю лишь верхнюю одежду и, как была, падаю на застеленную кровать, вслепую нащупывая пушистый плед, валяющийся на покрывале.
Почти сразу проваливаюсь в вязкий, болезненный сон.
И снится дурь какая-то - неясная, обрывочная, вся построенная на ощущении тревоги и липкого страха.
Будто организм только сейчас позволил себе по-настоящему запаниковать.
И все, что копилось внутри и не могло вылиться в самой стрессовой ситуации, теперь, когда мне уже ничего не угрожало, решило всплыть наружу.
Во сне мне казалось, что я мокрая от собственного пота, обессиленная, задыхающаяся, беспомощная, а прозвенел будильник, больно резонируя в висках, и я с трудом открываю странно сухие тяжелые веки и провожу ладонью по горящему лбу.