– Естественно, – глухо ответила Изабель. – Как подумаю, что с тобой случится несчастье…

Саймон наклонился к ней, заглянул в темные глаза, в которых отражались искорки света. Ощутил тепло ее дыхания. Впервые с того момента, как Саймон стал вампиром, он чувствовал тепло – как электрический разряд, пробегающий между ним и Изабель.

Раздался звоночек, и открылись двери лифта: в вестибюль вышли Алек, Майя и Джордан. Стоило Алеку бросить на Саймона с Изабель подозрительный взгляд, как вампир с девушкой отсели друг от друга. Тут же распахнулись парадные двери, и вестибюль наполнился нефилимами. Мариза и Кадир налетели на Изабель, стали трясти ее за плечи и требовать объяснений. Чувствуя себя забытым, Саймон поднялся, отошел в сторонку… и его чуть не сшиб Магнус. Колдун спешил со всех ног к Алеку. В Святилище он предупреждал: «Пройдет сто лет, двести, и в конце концов останемся мы с тобой. Только мы с тобой и останемся». Жутко одинокий, Саймон прислонился к стене в тщетной надежде, что его и впредь никто не заметит.

Алек только и успел поднять взгляд, когда на него буквально налетел Магнус. Проводя пальцами по лицу юноши, словно бы ощупывая синяки и царапины, маг сбивчиво шептал:

– Зачем… зачем ты ушел? Не сказал ничего… не предупредил… Я бы помог…

– Прекрати! – Алек отстранился.

Магнус будто опомнился и обычным сухим тоном произнес:

– Прости. Не надо было покидать праздник, лучше бы я остался с тобой. Просто Камилла бежала, никто не знает куда. А навести следящие чары на вампира невозможно… – Маг пожал плечами.

Алек поспешил отделаться от всплывшего в памяти образа Камиллы: прикованной к трубе и яростно глядящей на юного нефилима.

– Ничего, – сказал Алек. – Забудь о ней. Знаю, ты хотел помочь, и потому не злюсь на тебя за уход с праздника.

– Но злился. Не притворяйся, знаю, что злился. Я убежал и бросил тебя в опасности лишь потому, что ты на меня обиделся…

– Я Сумеречный охотник, Магнус, это мой долг. Дело не в тебе. В следующий раз влюбляйся в страхового агента или…

– Александр, следующего раза не будет. – Он наклонился к Алеку и заглянул в его синие глаза.

Сердце Алека забилось чаще.

– Почему? – спросил он. – Ты вечен, в отличие от других.

– Знаю, сам говорил. Но, Александр…

– Не зови меня так. Александром меня называют родители. Кстати, очень мило с твоей стороны признать столь фаталистично мою смертность: мол, все умирает, ля-ля-тополя… А теперь подумай: что у меня в душе творится? Обычные пары смеют надеяться состариться вместе, прожить долгую жизнь и умереть в один день. У нас такой надежды нет. Я даже не знаю, чего ты хочешь.

Чего он ждал в ответ от Магнуса. Гнева? Шуток? Магнус произнес упавшим и чуть надломившимся голосом:

– Алекс, Алек. Прости, если позволил думать, будто я смирился с твоей будущей смертью. Я пробовал, пытался себя заставить… представлял тебя через пятьдесят, шестьдесят лет… и как я отпускаю тебя. И все же – сейчас я это отчетливо понимаю – и тогда не буду готов потерять тебя. – Он нежно приложил ладони к щекам Алека. – Совсем не готов.

– Что же нам делать?