61

Когда Расти Биллингхем и Коррина добрались до верха темной лестницы, дверной звонок прозвучал снова. В обычных обстоятельствах он был бы даже приятен, два такта какой-то классической мелодии, возможно, что-то из Бетховена, однако сейчас каждая нота казалась ледяной и зловещей, пробирала так, словно ее играли на позвоночнике. Дважды, с малым перерывом, нажимать звонок на двери совершенно темного дома – это напоминало насмешку, если не издевательство. Они говорили: «Мы знаем, что вы там. Если не выйдете поиграть, мы организуем игру у вас».

На крыше переднего и заднего крыльца открывались окна. Но на каждом крыльце стояли убийцы, кого бы или что они собой ни представляли. Выхода не было, только вверх.

– У тебя есть чердак? – спросил Расти.

– Да, но…

– Где в него вход?

– В шкафу главной спальни.

Зазвенело разбитое стекло. Звук донесся из задней части дома.

– Показывай дорогу, – сказал Расти. – Быстро!

Он всего раз бывал на втором этаже ее дома, во время экскурсии перед ужином, тогда они держали в руках по бокалу хорошего красного вина и вечер был предельно приятным, а мир абсолютно нормальным. Она знала свой дом гораздо лучше, и даже в темноте, в неверном свете, проникавшем сквозь окна, Коррина провела его по коридору, через дверь, по спальне, в большой шкаф.

Внизу снова ударили по стеклу, Расти закрыл за ними дверь и нащупал шнурок выключателя. С люка в потолке свисал шнур. Парень потянул, люк открылся, запели тугие пружины, и показалась складная лестница.

– Но с чердака нет другого выхода, – сказала Коррина. – Мы окажемся в западне.

Вытаскивая лестницу, Расти прошептал:

– Я не буду подниматься. Только ты. – Он распустил простой узел, удерживавший шнур на кольце с нижней части люка. – А я их отвлеку. Насколько им известно, я единственный человек в этом доме. Если они поймают меня, то могут не так тщательно обыскивать все.

– Нет. Я тебе не позволю.