Сергей издал бешеный крик, переходящий в истерический визг психопата. Потом замолк. Опустив руки со своими глазными яблоками вниз, он молча стоял посреди улицы с окровавленными пустыми дырами на лице.
По всем законам человеческой природы тело после такого должно было рухнуть без чувств, навсегда оставшись на этом месте.
Этого никак не происходило. Вопреки всем научным устоям, чувства как раз таки были. И их хватало для того, чтобы медленно перебирать скользкие шары, напоминающие небольшие пакетики с теплым холодцом.
Разум Сергея практически иссяк. Но остаточных импульсов рассудка вполне хватало, чтобы направить извлечённые зрачки в противоположную сторону.
После чего так, зрачками вперёд, парень трясущимися руками поднес органы чувств к их старому месту.
Руки не слушались. Тело пылало. Ещё немного и глаза могли свалиться в вездесущую грязь. Но каким-то чудом этого удалось не допустить.
— Заглянем, за-глянем, за-глянем, — чуть слышно прошептал Сергей. Кровь, текущая из черепа, немного залилась в рот.
С трудом нащупывая нужные места, Максимов вставил скользкие сферы обратной стороной в полости своей головы.
Сознание окончательно померкло. Израненное тело наконец-то спокойно упало на землю, отключившись от ужасной реальности.
Глава 30. Последняя
— Мама, мамочка! А это бомжик или алкашик?
— Что?
— Это бездомный или алкаш, или пяница?
— Господи, дочь, да что это такое!? Не смотри туда! Пошли!
— Если на улице спит, мама, то бомж. Если только пьет на улице, то уже алкоголик.
— Да замолчи ты уже, наконец, зараза такая! Сейчас по жопе получишь! Выгоню, сама будешь рядом с ним спать! Пошли, сказала уже!
— Ну, мам!
— Заткнись на хрен! Не мамкай!
Неожиданно для себя Сергей почувствовал, что лежит на чем-то более-менее мягком. Он упал на асфальт. Асфальт точно не бывает таким…
Тогда в чем дело? Парень медленно поднес одну руку к лицу, чтобы проверить. Как это ни странно, глаза были на месте. И на ощупь сложно было понять, что их кто-то извлекал и переворачивал.