Сенсация захлебнулась. Обыватель теперь знал то, что ему и положено было знать: что основная часть находок — это древнейшие иудейские тексты, а вторая часть собрания, значительно меньшая, относится к так называемым хроникам, где секта «первых христиан» описывала скучную внутреннюю жизнь еврейской общины.
Пережив восторг открытия, пресса так и не дождалась подробностей, постаравшись поскорей забыть о скользкой теме.
Скучно тянулись годы, в течение которых, «псевдо-исследования», закончились выработанным учёными «Консенсусом», согласно которому были свято соблюдены интересы религии и церкви.
С тех пор, к основной части рукописей, попавших в руки «Консенсуса», уже никто не допускался. Они почётно переехали в высокоразрядную тюрьму папства, где и теперь разрушаются, исчезают, превращаются в прах.
В доме Вайехи светло и просторно. Утренний ветерок гуляет по дорого обставленным комнатам. Дом кажется пустым, потому что спит многочисленная семья Вайехи. Спит и сам Вайеха. И снится ему сладкий сон, будто утренней порою встречает он в своём доме покровителя семьи Вайехи, мудреца Салладина. Когда-то победитель крестоносцев Салладин передал ключи от Храма Гроба Господня в руки семьи Вайехи. И с тех пор он является её покровителем.
— Мудро ли я поступил, что вернул тебе ключи от храма, Вайеха? — Спрашивает Салладин.
И Вайеха отвечает с поклоном:
— Ты мудр и справедлив. — Говорит он. — С тех пор, как ты отдал ключи от храма в руки достойных мусульман, — Вайеха снова поклонился, — а сам храм — православным, все христиане быстро нашли общий язык, поделив Голгофу на секторы. Этот порядок поныне не изменялся. Да будет так до скончания веков.
— Амэн. — Кивнул Салладин, и спросил: — Скажи, Вайеха, не встречал ли ты крестоносцев, смущающих умы правоверных, и рыскающих в поисках сокровищ?
— О, великий Салладин! Весь мир сошёл с ума. Все уподобились крестоносцам, мечтая о лёгкой и скорой наживе.
— Ты прав, Вайеха, — вздохнул Салладин. — Всё это, увы, так. Но я спрашиваю о крестоносцах из ордена Иоанна.
— О, мудрейший Салладин. — Вайеха согнулся в поклоне. — Крестоносцев из ордена Иоанна уже давно никто не встречал.
— Никто не встречал, а ты, Вайеха, встретишь. — Сказал Салладин, вставая с ковра. — Встретишь, и поможешь им сделать то, за чем они придут. Салладин отвернулся и исчез.
— Нет! — Вскричал Вайеха, и проснулся от невозможности заверить покровителя, что ордена Иоанна давно не существует, что крестоносцы закончили своё существование в Европе в средние века.
… И предстало перед ним утро, полное свежести, и Вайеха постарался забыть о сне. Он встал с кровати, обул тапки, и в нижней рубашке спустился в гостиную. Здесь он включил телевизор и ушёл на кухню готовить кофе. Пока закипала вода, он раскрыл морозильную камеру, достал из неё кусок замороженного мяса, и вышел с ним во двор. Огромный пёс уже поджидал хозяина, и тот лишь швырнул мясо в его сторону, захлопнув двери. Пёс поймал обледенелый брусок мяса налету. Его зубы раскрошили лёд, а в глазах выступили слёзы. Но Вайеха не видел этого. Он снова был озабочен сном, снова возвратился к разговору с Салладином. Машинально он приготовил кофе, машинально собрал поднос, машинально принёс его в салон, где на низком диване напротив дорогого телевизора, плюющегося новостями, сидел неожиданный гость.
Вайеха едва не уронил поднос, а гость встал с дивана, и, разведя руки в приветствии, с улыбкой произнёс:
— Какое утро без чашечки кофе можно назвать добрым? Угостишь, хозяин, коллегу, чья жизнь сложилась несколько иначе? — Он перенял из трясущихся рук Вайехи медный поднос с кофейным набором, и поставил его на роскошный журнальный стол.
— Слава Аллаху! — Произносит Вайеха, раскрывая объятья.
— Пришёл проститься. — Говорит гость, заключая в объятья Вайеху.
С Вайехой происходит то, что известно под названием «дежавю». Что-то упорно не даёт ему забыть о сне. Он видит, что и просторный зал гостиной, и то, как он залит утренним солнцем, и загнутый край ковра, где стоят пластиковые сабо гостя, — всё напоминает о сне, и его Покровителе Салладине.