— Конечно, — согласился Лёша. — Обучать ребёнка заботиться о других.

— Не пойму я, — сказала она. — Ученые вдруг обнаружили кризис. Можно подумать, что они сделали открытие! Кому он теперь не виден? Его я, блондинка, наблюдаю невооруженным глазом. А они вдруг спохватились и сообщают нам, что не могут понять ни его природы, ни его последствий.

— Да, — сказал Лёша, — мало кто понимает, что мы стали иными. Не такие, как раньше. Мы стали единым сообществом. И согласно Каббале, — Природа, или Творец, относится к нам совершенно иначе. Сегодня Он требует от нас подобия Себе. Он, Единый, и — требует Единства!

И видел Антон мир преображённый. Светлый Мир. Мир, победившего единства.

В телевизионном выпуске новостей диктор сообщал о готовящихся торжествах по случаю канонизации Русской Православной Церковью «Евангелия Мира от ессеев».

Он своими глазами видел, как на берегу Днепра, у монастыря, где будут проходить трёхгодичное послушание будущие воины детей Света, стояли президенты двух государств и в своих приветственных речах выражали надежду на то, что возрождение Святой Руси ещё теснее сплотят Россию и Украину.

«Ведь Святая Русь без Киева немыслима, — подчеркнул президент России, называя это событие историческим и вселенским, направляющим путь России к возрождению духовных традиций Святой Руси. Он поздравил Святой Синод и россиян, сказав, что теперь Россия и братская Украина вступают в период Ренессанса, и будут твёрдо и неукоснительно стоять на единственно верном, предначертанном ей свыше пути.

При этом президент России не удержался, чтобы не упомянуть и о силах, пытающихся противостоять этому выбору, и о том, что у России достаточно возможностей и своих сил, чтобы самой решать такие вопросы.

…А когда Антон вернулся из радужного сна, то обнаружил себя сидящим на полу. За спиной была стенка, рядом, в пепельнице, истлевшая сигарета. В кресле, поджав ноги, спала счастливая Женька. А гость, зашедший на одну сигарету, давно ушёл. Но остался аромат вишни и сладковатый запах гашиша, — главного архитектора хрупкого моста, связующего события и сновиденья.

Гамла. Вот она. Крутой склон холма, хребет которого напоминает верблюда, и неприступные обрывы с трёх сторон. И только небольшая перемычка, соединяющая город-крепость с основным массивом.

В Гамлу приехали ранним утром. Братья припарковали под деревом джип, и облазили окрестности. Гости фотографировали их и разрушенную церковь, развалины города и водопад, ныряющий в пятидесятиметровую пропасть. Почувствовав приятную усталость, вернулись к джипу и слегка перекусили. После лёгкого завтрака, состоявшего из баночки творога «с домиком», шоколадной пасты «Нутелла» и кофе, приготовленного на походной газовой горелке, Антон расслабился и даже задремал. А Женька сидела рядом на зелёном газоне и восторженно наблюдала за кружащими в ясном небе орлами, пытаясь запечатлеть их полёт на камеру.

Часов в девять к ним подошёл молодой парень, на футболке которого была уже знакомая эмблема с изображением горного козла. Он поздоровался с коллегами, дал им карту заповедника и спросил, какова цель их визита?

— Гостей привезли. — Сказал Менаше. — Показать Гамлу.

— Прекрасно! — Обрадовался инспектор охраны природы. — Добро пожаловать. Сейчас подъедут русские туристы. Можете присоединиться к группе. Экскурсовода зовут Дима.

Дима, высокий, красивый мужчина, лет тридцати пяти, был похож на молодого Депардье. На нём тоже была футболка охраны природы с изображением горного козла, но в отличие от других своих коллег, Дима был без оружия.

— Это молодая пара из России. Наши гости, — сказал Эфраим, представляя Диме Женьку и Антона.

— Очень приятно. — Сказал Дима-Депардье. — Друг моего друга — мой друг. Откуда вы? — Поинтересовался он, пожимая руку Антона.

— Из Владивостока! — Гордо сказала Женька, рассчитывая произвести этим фактом неотразимое впечатление.

— Ого! Как далеко. Это же с Дальнего на Ближний Восток, получается.

— Получается, — улыбалась Женька.