Неплохое настроение, с которым Дмитрий проснулся, само собой куда-то исчезло, что было вполне объяснимо. На данный момент, в производстве у стража находилось несколько дней. Самое серьезное из них было убийство. Муж застукал свою жену в койке, и зарезал ее любовника. С доказательной базой все было в порядке. Оставалось только подготовить обвинительное заключение, и можно будет смело передавать дело в суд. Остальные дела не стоили даже того, чтобы о них упоминали, в силу их ничтожности. Зная шефа можно было предположить, что будет дальше. Была у него такая особенность, отдавать дело на расследование тому стражу, которой непосредственно побывал на месте преступления. Бывало, правда редко, что дела потом передавались другим следователям, но происходило это в строго определенном случае, если на место происшествия выезжал дежурный. Если же шефу, хотя бы примерно была известна суть преступления, то на место отправлялся человек, которому в дальнейшем шеф предполагал поручить расследование. Сейчас шеф знал, что произошло, и сознательно отправил туда Малинина. Вывод напрашивался сам. Дмитрию совершенно не хотелось ввязываться в это расследование. Это только на первый взгляд кажется, что дела с хищением антиквариата расследовать просто. На самом деле это не так. Да, любую старинную вещь легко можно обнаружить по характерным только для нее признакам. Но ведь ни кто и не будет хвалится, что стал обладателем раритета, недавно украденным у частного коллекционера или из музея. У таких преступлений была своя специфика. Непосвященному, и ни как не связанному с искусством человеку, будет очень не просто во всем разобраться. Дмитрий начал прикидывать к кому же из своих осведомителей обратиться за информацией, однако так и не смог прийти к каким-то выводам. Решил отложить решение этого вопроса на потом. Сначала необходимо доехать до места преступления и разузнать как можно больше. Постараться составить хотя бы общую картину произошедшего. Только после этого, можно будет начинать планировать свои дальнейшие действия. И чем черт не шутит, а вдруг шеф возьмет, и в своей бесконечной щедрости, передаст расследование этого дела другому следователю?

Серые дома мелькали за окном кареты с невиданной скоростью. Малинин даже и предположить не мог, что на карете можно разогнаться настолько. Улицы сменяли друг друга и вот уже площадь Мостов, от которой до музея рукой подать. Дмитрий не любил эту площадь. Почему-то когда он оказывался здесь, на него находило чувство безысходности. Мосты закрывали собой небо, и это давило на психику. Архитектор, планировавший эту улицу, предполагал, что люди будут подниматься в солнечные дни на эти мосты и любоваться окружающим их городом (площадь мостов была самой высокой точкой в городе), подставляя свои лица ласковому солнышку. Другое дело, что ни кто не хотел лезть на эти мосты в дождь, очень уж сомнительное это удовольствие. А дождь, в городе без имени, шел триста дней в году. По-видимому, в то время когда планировалась эта площадь, еще не было произнесено проклятия, наславшего на город вечный дождь, и лишившее его имени. Вот такая вот странная достопримечательность. Достопримечательность потому что в других городах России не был площадей подобной этой. А странная, потому что ни кому до нее не было дела.

При выезде с площади мы едва не столкнулись с другим экипажем. Дмитрий не видел, как это произошло, только почувствовал толчок, и голова его мотнулась вперед с такой силой, что он едва не вывихнул себе шейные позвонки. Следом послышался поток ругани, который обрушил на незадачливого водителя Виктор. Ругался он не долго, прекрасно понимая, насколько ценно время.

Еще пару минут Виктор покружил по улочкам и подворотням, так, словно хотел сбросить хвост, прежде чем впереди показался Музей.

Исторический музей был обычным четырехэтажным домом, выделяющийся среди окружавших его зданий лишь одним, цветом. Совсем недавно музей пережил капремонт, краска, под действием дождя еще не успела поблекнуть, поэтому на серой улице он выделялся ярким пятном. Фасад дома был сложен их красного кирпича. Архитектор задумывал его как средневековый замок, но чего-то не хватило толи ему, толи строителям, потом музей выглядел ни как замок, а как некая пародия на него. Всего по чуть-чуть собрали, и получилось то, что получилось. Башенки по краям постоянно тянулись к земле. Казалось чуть более сильное дуновение ветра, и они рухнут как листья с деревьев. В них даже выставки никогда не проводились, и уж подавно, людей туда не пускались, опасаясь обрушения. Только уборщицы да дворники складывали там свой инвентарь. Окна тоже были необычны. Половина из них были узкими, словно бойницы, вторая половина скорее подходила для витражей в церкви, чем для дома в центре города. Причем окна ни как не чередовались, а были разбросаны по зданию совершенно бессистемно. Сначала высокое широкое окно, а после него сразу же узкое оконце, которое скорее бы подошло для сельского туалета. Если и стены, и башенки, и даже несуразные окна еще хоть как-то, но можно было отнести к средневековому зодчеству, то крыша явно не вписывалась в эту картину. Черепичная, покатая, частично закрывающая верхний этаж, по форме в точности скопированная с крыш, которые являлись особенностью Китая. Довершал же эту странную картину флюгер в форме корабля, гордо венчавший крышу.

Между тем, здание музея считалось одним из самых современных не только в самом городе, но и во всей Российской Империи. Дмитрий решительно не понимал современного искусства.

Карета остановилась и Малинин, коротко попрощавшись с Виктором, выбрался наружу.

Ветер швырнул в лицо холодные капли дождя, на которые Дмитрий не обратил внимания. Поправив шпагу, он поспешил к входу. Взбежал по ступенькам и подошел к двери, возле которой ждал человек.

— Михаил Валерьевич Сергеев, — представился ожидающий молодой человек. Вида он был самого неприметного, обычная серая мышь, которая и водится только в музеях, библиотеках да всевозможных канцеляриях. Низкий, с редкими волосами, кое-как прикрывавшими раннюю лысину, в широких очках закрывающих едва ли не половину лица, он был ровесником Малинина, только вот выглядел на десяток лет старше. Не модный, мятый костюм, висевший на его ссутуленной фигуре мешком, накидывал ему еще пяток лет сверху.

— Малинин Дмитрий, следственное управление.

— Мне сообщили о вас. Прошу, — Сергеев распахнул дверь перед стражем, и вошел следом за ним.

Внутри было душно. Дмитрий, как только вошел в музей сразу распахнул плащ, и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Пахло лесом.

«Не жалеют они тут освежителя воздуха», — усмехнулся про себя Малинин.

Сергеев уверенно вел сыщика через многообразие помещений. Света не было. Только редкие светильники, в которых, о чудо, отдавая должное старине, горели обычные восковые свечи. В их неровном, но каком-то теплом, домашнем свете, ничего нельзя было разглядеть. Они были словно маяками, по которым сведущий человек сможет найти верный путь. Свечи выхватывали лишь части картин, изредка короткий блик пробегал по кромке меча, скрытого под стеклом. Доспехи выделялись в темноте неровными фигурами. Жаль, что невозможно было рассмотреть деталей.

«Нужно будет, в выходные, привести сюда Витальку, ему интересно будет» — думал Малинин.

Шаги, отражаясь от лакированного паркетного пола, гулко разносились в тишине.

— Простите, а кем вы здесь трудитесь? — спросил Дмитрий у своего проводника.

— Я зам главного. Точнее теперь, исполняющий обязанности.

— А что же случилось с вашим начальством?

— Слава богу, ничего не случилось, — рассмеялся Сергеев, каким-то каркающим смехом. — Он, директор, в отпуск уехал. А что, заслужил человек, столько лет без отдыхов работал. Прошу, — и.о. директора музея открыл новую дверь, пропуская Малинина на лестницу. Здесь, к счастью, свет горел. Это радовало, а то бы очень не хотелось идти по лестнице в потемках, силясь рассмотреть хоть что-то под ногами.