— Новое чего ни будь, случилось? — спросил Малинин.

— А то, как же, еще как случилось! — ответил Алексей. Он закрыл дверь на замок, и теперь подошел к окну и открывал форточку. — Произошло стихийное преображение. Столько шуму теперь. Настоящий скандал.

Дмитрий поднял руку, желая остановить друга, показывая, что эти новости его совсем не волнуют. Преображения происходили не так чтобы часто, раз в месяц, но существенной разницей между всеми этими делами не было, поэтому Дмитрию и не хотелось слушать обстоятельства происшествия.

Алексей, в ответ на это, только плечами пожал. Мол, не хочешь, не слушай, дело твое.

— Тебя еще просили в оружейную зайти, — вспомнил вдруг Алексей.

В оружейную Дмитрия приглашали весьма часто. Другое дело, что он туда не ходил. Кроме непосредственно оружейной, там также был спортзал, в котором стражи отрабатывали приемы фехтования, борьбы и стреляли в тире. Все это Малинин считал пустой тратой времени. Хотя понимал, что в этот раз зайти все же придется — стражу была необходима новая шпага, взамен уничтоженной. Малинин был уверен, что оружие, в ближайшее время, ему вряд ли пригодится — ну не могут поднять кладбище во второй раз за неделю! Чрезвычайные происшествия, потому и называют чрезвычайными, что происходят они крайне редко. Страж гораздо сильнее опасался проверки, которая внезапно, как геморрой, могла нагрянуть в любой момент. По штатному обмундированию, каждому стражу-следователю, полагалось в обязательном порядке таскать при себе шпагу. Комиссия, бывало, сурово наказывала и за меньшие проступки, чем выход на службу без уставного оружия.

Да и что говорить, привык Дмитрий к тому, что у него на поясе всегда висит шпага. Очень удобно было скрещивать на ее эфесе руки. К тому же этот театральный жест, делал стража значительнее в глазах окружающих.

Дмитрий провел пальцем по печатной машинке, стоявшей на углу стола. Ну вот, подумал он, даже пыль стереть не потрудились! Неужели это так сложно? Эти мысли подтолкнули его еще к одному вопросу:

— Слушай, Леш, а почему никто не позвонил моей жене и не сказал, что я попал в больницу?

— А? — удивленно переспросил Алексей, выныривая из завала бумаг.

— Чего, говорю, родным моим ничего не сказали?

— Как не сказали? — удивился он.

— А вот так! Взяли да забыли позвонить! Меня вчера выписывают, я приезжаю домой и натыкаюсь на скандал. Неужели тебе сложно было этим заняться?

— Ой, извини.

Весь его вид показывает, что Алексею действительно стыдно. Он сидит и бесцельно щелкает выключателем настольной лампы. Желтоватые вспышки озаряют кабинет. По стеклам бьет дождь.

— Я честно думал, что об этом сразу сообщают, — сказал, наконец, Алексей, перестав забавляться с лампой. — Даже и в мыслях не было. Правда, извини. Если б знал, что так случиться, то непременно бы позвонил.

— Ладно, хватит оправдываться. Забыли.

Малинин с кряхтением поднялся из кресла.

— Леш, если кто меня будет спрашивать, скажи, что ушел в оружейную и скоро вернусь. Стажера задержи. Пускай дождется моего возвращения. Договорились?

— Ага. — Буркнул в ответ Леха, вновь с головой ныряя в бумаги.