— Этот ад будет более сложным, так что зря ты смеешься. — Но тут же добавил, чтобы ободрить меня после этакого предостережения: — Мне поручено быть твоим провожатым, по просьбе Марианн. Она молилась за тебя.
— Неплохое начало…
Итак, мы тронулись в наш адский путь. Я был вооружен пылающей стрелой, обвязанным вокруг пояса буддийским одеянием, теплыми шкурами викингов и пустыми ножнами, а путь мне указывал кузнец из четырнадцатого века. Максимальная готовность.
* * *
Мы прошли сквозь череду ворот и вскоре оказались у реки, которую (судя потому, что читала у моей постели Марианн Энгел) я опознал как Ахерон.
Река была ужасна; в волнах качались льдины, среди мусора и каких-то бесформенных тварей.
Ошметки плоти гнили, точно тысячу лет подряд гробы опорожняли в застывающую кровь. Все пронизывало зловоние разложения. В жуткой жидкости барахтались недочеловеки, сохранившие лишь воспоминания о человеческом облике. Умоляюще распахнутые рты взывали о милосердии. Я понял, что эти создания будут тонуть здесь, без помощи, целую вечность.
От реки парило. По ней спокойно, точно над течением, скользила лодка паромщика Харона. Он/оно было темным созданием ростом не меньше восьми футов, в заплесневелых лохмотьях. Борода как спутанные водоросли, от носа осталась только половина, и та со следами укусов, — остальное, должно быть, оторвали в драке. Иссохший рот щерился гнилыми зазубренными осколками зубов. Кожа у Харона была серая, влажная и морщинистая точно у дохлой морской черепахи, в руках, скрюченных артритом, — сучковатая палка. И пустые глазницы, внутри — только вспышки пламени: каждый глаз как огненное колесо. Харон правил к берегу и громыхал словами.
— ЭТОТ ЕЩЕ ЖИВ.
Франческо, крупный мужчина, по сравнению с Хароном казался хрупким. Тем не менее, он не склонил голову, а, напротив, вытянувшись во весь свой рост, отвечал:
— Это совершенно особенный случай!
Харон теперь причалил к берегу и недовольно размахивал когтистой лапищей.
— ЭТОМУ ПЛЫТЬ НЕЛЬЗЯ.
— Он уже зашел далеко… Пожалуйста, выслушай нас! Окажи нам эту честь, ведь мы намного меньше тебя! Как давно навещали тебя живые?
— НЕ ТРУДИСЬ МЕНЯ ОБВЕСТИ! ОН ПЛЫТЬ СО МНОЙ НЕ ДОЛЖЕН! ЧЕЛНОК ДРУГОЙ ЕМУ НАЙДЕТСЯ!
— Харон, с отказом своим не спеши! — попросил мой проводник. — Силы выше нас отправили его в этот путь.
Харон смотрел с неодобрением, как будто взглядом проникал в самые постыдные уголки моей души. Я так крепко прижимал к себе пылающую стрелу, что боялся, как бы не занялась одежда, но нуждался в этом тепле, чтобы противостоять страшным глазам.
Харон снова повернулся к Франческо.
— МОЖЕШЬ ГОВОРИТЬ.
— Мы просим позволения пересечь реку. Мы принесли тебе плату. — Франческо слегка поклонился и протянул золотую монету.