Фазан не уходит, он слушает. И, разумеется, влезает в разговор.

— Мужик, а «Винстону» нету?

— Какой я тебе мужик, Вася? — вскипает Дункель. — Ты не видишь, я с клиентом говорю. Стой и молчи.

Фазан тушуется. От наглости Дункеля тушуются почти все. За исключением тех, кто сразу бьёт ему в челюсть. Но фазан не из тех, он послушен. Он стоит, молчит и ждёт. И чем дольше он ждёт, тем вожделенней становятся заграничные сигареты, и зелёный «полтинник», сложенный вчетверо и запрятанный в маленький карман индийских джинсов «Милтонс», уже не кажется столь значительной суммой как это представлялось всего полчаса назад.

Подходит Спектор. Одет он опрятно, но модно и дорого. Студент, явно отличник. Скорее всего иняз, а, может, даже и МГИМО. В руке «дипломат», на носу дымчатые очки в роговой оправе, как у журналиста Зорина. Очки Спектор спёр у своего папаши-профессора и хоть стёкла в них без диоптрий, выглядят очки на пять баллов.

— Извините… — начинает он, обращаясь к Коте — я случайно услышал, что вам нужны сигареты. У меня как раз…

Дункель перебивает его:

— Ну ты, Вальтер Скотт четыре глаза! Тебе рога посшибать или так уйдёшь?

Фазан не выдерживает:

— Мужик, ну ты кончай волну гнать…

Дункель витиевато посылает всех матом и уходит. Начинается акт второй.

— Что есть? — спрашивает Котя у Спектора.

— Родной «филиппок», мультифильтр, в пластмассовой коробке.

— С воздушным фильтром?

— Ага.

Студент достаёт из кармана початую пачку сигарет, протягивает Коте. Тот вытягивает одну, разглядывает фильтр, нюхает табак. Спрашивает:

— Точно родные?

— Такие только в Штатах делают. Не то что финская кислятина из «Берёзки». Да ты попробуй.

Он чиркает зажигалкой, Котя затягивается. Блаженно выдувает дым.

— Вирджинский табак! — заключает авторитетно. — Стопудово Вирджиния.