— С теоретической стороны, — не стал он отрицать.
— Вы не хотели бы избавиться от своей участи?
— Нет, — солгал Ян слишком быстро.
Опустив глаза, собеседник с некоторым смущением вращал кружку на столе, накрыв ее большой ладонью. Горгулья то прятала, то высовывала черный клюв между испачканными чернилами пальцами.
— Простите, наверное, мне не следовало спрашивать. Я понимаю, это бестактно, но мне никогда прежде не доводилось встречать никого, подобного вам и…
Звучит воодушевляюще.
— Вы морщитесь, — констатировал Бугг огорченно. — Наверное, подобные разговоры вам неприятны? Или вы устали от них?
— Да с чего вы взяли? Не так много людей знают о моей сущности, и они не задают вопросов. Просто не надо говорить об этом, словно о неприличной болезни.
— Извините… — повторил удрученно Бугг.
— Так это правда?
— История гореломов не описана даже в хрониках. Никому наверняка не известно, что кто-то из них… из таких, как вы, избавлялись от своего проклятия… То есть я хотел сказать дара… — Бугг окончательно смешался, живо схватившись за спасительную чашку и попытавшись отпить. Чашка оказалась пуста. Почерневшие глаза горгульи блеснули, отразив огни светильника.
— Но отсутствие свидетельств, вовсе не означает, что это невозможно. Я слышал, что прежний горелом пытался разгадать загадку Замка. Не знаю только, удалось ли ему. Правда, он плохо кончил… Вы ведь не собираетесь тоже… Нет?
3.
Из замковых недр Ян выбрался, моргая и подслеповато жмурясь, как крот. Вот теперь-то точно никто не раскусит его истинную зловредную сущность.
День был в самом разгаре. Солнце щедро рассыпало блестки по полированным лбам булыжников, вымостивших площадь, по капотам машин на парковке, по битым стекляшкам. Пахло сладко ванилью и резко табаком. Лавируя между взрослыми, носились дети, по случаю выходного выведенные на прогулку. Справа художник в колоритно мятой шляпе тщетно пытался вписать изображение толстой девицы в бриджах в средневековый антураж на мольберте перед собой. Девица с удовольствием лизала мороженое, устроившись на остатках стены, художник тосковал.
— А вы ей доспехи нарисуйте и Тугим бароном сделайте! — ехидно советовали прохожие, бесцеремонно норовившие заглянуть через плечо творца.
Художник тщился удержать на физиономии фальшивую улыбку. Еще немного — и к ней можно будет смело лепить эпитет «злобная». Затылок под полами мятой шляпы наливался багрянцем.
Ян осмотрелся вокруг на предмет надоедливых старушек, угроз не приметил и двинулся наискосок через площадь, к рядам строений, что обрамляли открытое пространство по периметру. Почти все первые этажи и полуподвалы этих старинных построек, некогда бывших домов знати, сейчас занимали рестораны, кафе, пивные и сувенирные магазины.
«Сломанный рог» не кичился приметной вывеской и зазывал не всякого. Ценили его, в основном, местные и не спешили делиться знанием с приезжими. Итак, спасения от туристов нету. Пучок можжевельника, уже подсохший и колючий, подвязанный на длинном шнурке к притолоке, легонько царапнул скулу, снимая принесенные чары, словно паутину. Заодно и нечисть гонит.