Ян едва не выронил зеркало. И почему этот тип вечно подкрадывается из-за спины?

— Переезжаете? — сыщик по имени Максимилиан Гбор с любопытством оглядел закутанное зеркало и запыхавшуюся Еву.

— Что-то случилось еще?

— К сожалению… У вас есть время для разговора?

— Нет, но вы ведь не оставите меня в покое?

— И не только я.

— Вы принесли ордер?

— Нет.

— Тогда я спешу…

— Совершено покушение на дочь художника Вороха, — сказал вслед сыщик. — Ее ударили кастетом в висок, сейчас она в реанимации.

— Какого еще художника? — машинально осведомился Ян, а потом так резко затормозил, что замешкавшаяся Ева явно подавилась проклятием в его адрес.

— Извини, — Ян оставил ее делиться мнением о его непредсказуемой особе с зеркалом, а сам вернулся к сыщику.

Сыщик покопался в карманах своего мятого плаща. Ян ждал, что он вытащит фотографию, или какую-нибудь бумагу, но тот ограничился сигаретой из знакомой измочаленной пачки.

— Но… — от его выразительного молчания Ян растерялся. И повел себя, как глупый преступник — заговорил первым. — Она же в «Трех родниках», там охрана?..

— Отец девушки решил, что в клинике ей все равно не помогут. И перевел ее на домашнее лечение. У него дача на острове, за Старым стадионом… Вы не знали?

— Нет.

— Как же… Знаменитый художник много рисовал остров и Замок. Потом купил там небольшой домик. Он сам редко бывает в Старом городе, но решил, что дочке тут будет спокойнее… Там, на острове ее и нашли. В «Трех родниках» сказали, что вы были у них.

— Я… да, был. Решал одно семейное дело.

— Ларса Ужееда, я знаю, — прервал сыщик.

— И подробности этого дела знаете?