Тысяча долларов.
Мне надо было работать по вечерам в «Пьер Импорт» целый год, чтобы накопить столько денег, и вот эта сумма лежала передо мной, полученная на треке меньше чем за минуту.
Вернувшись вечером домой, я обнаружила эту пачку денег засунутой в свою сумку. Десять стодолларовых банкнот, смятых между телефоном и кошельком. Я разложила их все на кровати, а потом стала выкладывать из них разные узоры. Солнце. Звезду. Домик с Бенджаменом Франклином, выглядывающим из окошка. Цветок.
Я смотрела на это произведение искусства, лежащее передо мной, стараясь запомнить все его детали. Я знала, что завтра мне придется вернуть эти прекрасные кусочки бумаги, но до тех пор я могла ими наслаждаться. Да я могла хоть прилепить их скотчем к себе и спать в них, как в пижаме. То, что это деньги, было вообще неважно. Это был подарок от Харли, и для меня это значило гораздо больше.
Мои руки так и сяк перекладывали бледно-зеленые бумажки, а в моей голове проносились события этого вечера. Я улыбалась, думая, с какой легкостью Харли взгрел этих уродов. Улыбалась, вспоминая, как рассмешила его друзей.
Думала о том, как он порвал мои колготки в сетку на переднем сиденье моей машины и как говорил: «Я весь твой, леди».
Интересно, что он имел в виду? Что я трахаюсь с ним в машине или что его сердце принадлежит мне?
Я снова улыбнулась. Потом рассеянно поглядела на свое произведение и чуть не взвизгнула.
Швырнув бумажную розу на пол, я зажала рот обеими руками. Мои глаза метнулись к пластиковой вазе на столе, в которой, покрытый пылью, стоял букет похожих бумажных цветов. Цветов, сделанных из листков блокнота. Цветов, которые должны были обрадовать меня.
Я снова увидела лицо Рыцаря, как будто он был прямо тут, рядом со мной, и смотрел на меня своими ледяными глазами зомби из-за букета бумажных цветов. Рыцарь, единственный скинхед нашей школы, в тот день пошел вместе со мной на наказание. Он мог уйти домой и оставить меня в школе, но он так не сделал. Он отсидел все наказание рядом со мной, рисуя мне картинки и делая цветы, чтобы провести время. Никто до этого не дарил мне цветы.
В тот день мы пили вместе. Смеялись. Возились. Потом Рыцарь положил меня на пол и поцеловал. Я и тогда не хотела с ним целоваться, а уж после того, как он повел себя перед отъездом, не хотела этого больше никогда. Но в промежутке между нашим первым поцелуем и нашим последним поцелуем был отрезок времени, когда весь мой мир вращался у Рыцаря на губах. Заставляя их улыбаться. Заставляя их раскрыться и поговорить со мной. Считая минуты до того, как они снова коснутся моего тела.
Глядя на стодолларовые купюры на полу, свернутые и сложенные в точную копию бумажной розы Рыцаря, я почувствовала его присутствие. Я замерла. Мои уши насторожились, прислушиваясь к рычанию мотора вдали. Нос дернулся, ища в воздухе следы мускусного, коричного одеколона. Крошечные волоски на шее поднялись дыбом. Дыхание почти прекратилось.
«
Но он был. Призрак Рыцаря оставался тут, запечатленный где-то глубоко в моей душе, и не давал мне покоя.
Глава 11