– Это твой будущий залог, братан. Можешь поставить, сколько хочешь.

Наставив на него два пальца, Харли отрезал:

– Залог может мне понадобиться, если ты не заткнешь свой поганый рот. – Его тон внезапно стал угрожающим, но тут же, в мгновение ока, он опустил свой «пистолет» и снова обрел спокойствие. Позвякивая моими ключами, он продолжил: – Сделаем так. Эта леди даст отмашку. – Не дожидаясь согласия, Харли повернулся и быстрым деловым шагом пошел к моей машине.

Еле поспевая за ним, я пропыхтела:

– Что ты имел в виду, леди даст отмашку? Какую отмашку? Что я должна сделать?

Открыв мою дверь, Харли с улыбкой поглядел на меня.

– Да просто встанешь на старте на крест, поднимешь руки вверх и, когда мы дадим знать, что готовы… опустишь их. – Быстро поцеловав меня, он добавил: – А потом сваливай оттуда, потому что я вернусь быстрее, чем ты поймешь, что я уехал.

Я не успела возразить. Харли отодвинул мое сиденье назад и влез в машину. Когда он завел мотор, из динамиков ударила песня Бьерк «Моя армия». Он не стал ее менять. Подмигнул мне и захлопнул дверцу.

Когда Харли выехал на трек, вся эта толпа механиков, реднеков, рокеров и всех прочих буквально взбесилась. Они орали, хлопали, завывали и гудели, словно празднуя победу еще до начала гонки. А у меня в это время была небольшая паническая атака – я пыталась понять, где же этот загадочный крест, на котором мне надо стоять. Изучив плохо освещенный асфальт со своей стороны трека, я ни хрена не нашла.

«Блин, блин, блин».

– Эй, Панк, – раздался позади меня звонкий голос. – Пошли, я отведу тебя на старт.

Я обернулась и увидела в нескольких метрах от себя парня, что приезжал в тот раз, с банкой-плевательницей и извиняющимся выражением лица.

– Прости, я хотел сказать Биби. Только не говори Харли, что я так сказал.

Я рассмеялась и благодарно уцепилась за его тощий бицепс, а он повел меня прямо через самый центр поля. Толпа расступалась перед нами, но это внимание мне не нравилось. Оно казалось оценивающим. Осуждающим. Вопросительным. Парни пялились на меня и пихали друг друга локтями. Их подружки смотрели и перешептывались, прикрывая рты руками. Как будто вся толпа хотела знать, что это за мальчик/девочка с бритой башкой и что себе думает их король, когда сует язык в ее рот.

Когда мы дошли до другой стороны трека, обе машины уже стояли на стартовой линии, которая, как я теперь увидела, была просто белой полосой, нарисованной краской из баллончика поперек асфальта. В нескольких метрах перед ней на земле был нарисован небольшой крестик.

Я поблагодарила своего провожатого, с подгибающимися коленями встала на отметку… и оказалась в слепящих лучах четырех фар.

Я подняла одну руку, чтобы прикрыть глаза, радуясь, что из-за света хотя бы временно не вижу сотен оценивающих меня взглядов. Но я знала, что они тут и ждут, что я сделаю что-то не так. И их желание могло с легкостью исполниться. Психуя, что я буквально оказалась на арене, я была опасно близка к тому, чтобы заблевать собственные ботинки.

«Что говорил Харли? Поднять руки?»

С трудом сглотнув, я подняла в воздух обе руки. Это действие вызвало в толпе ошеломляющий восторг. Повернувшись, я вгляделась в людское море, мои глаза уже немного привыкли к свету, и я увидела… улыбки. Поднятые кулаки. Пивные банки и стаканы, воздетые в воздух. Это были люди, с которыми хотел меня познакомить Харли. Его люди. Они не были против меня; они были со мной. А еще важнее, они были против этого урода в «порше».

Урода, которого надо было победить.