С добычей на руках мы отправились обратно к хижине. Меня обрадовало то, что этот старый идиот умел хотя бы правильно обрабатывать рыбу. Хьялдур ловкими движениями кремневого ножа выпустил внутренности и счистил чешую. Все, что осталось, разрезали на две части вдоль тельца, а отрубленная голова отправилась в ближайшее окно вместе с потрохами.

К сожалению, в прошлой жизни не увлекалась технологиями обработки пищи. Говоря честно, у меня и макароны получались разваренные. Однако, даже я понимала, для того чтобы высушить рыбу, нам нужно не только солнце (под которым она может сгнить), но и достаточное количество ветра для испарения влаги. Хьялдур обвязал хвост короткой тонкой веревочкой. Прихватив палку длиной примерно в лаг, мы отправились туда, где, как я помню, ветра было предостаточно – на утес близ берега моря.

Воткнули шест в сырую землю и привязали тушку так, чтобы она не раскачивалась, но и ни к чему не прижималась. Теплый, приятный ветерок гулял в волосах, и создавалось впечатление, будто бы сами духи желают, чтобы у меня все получилось. С собой прихватили еще немного различных продуктов – мелких яблок, порезанных на дольки, дикий зеленый лук и еще один неизвестный мне фрукт, напоминающий что-то среднее между огурцом и зеленым яблоком. На вкус это вытянутое чудо было дико кислым, но вполне съедобным.

Разложив все это на открытом солнце, мы, удовлетворенные проделанной работой, ушли пить чай.

– Но почему..?

Присела у разложенных на ткани, прижатой камнями, сгнивших фруктов. Вернее, до конца-то они не сгнили, но съедобными выглядеть стремительно переставали.

То же самое случилось и с рыбой. Смрад от гниющей речной тварюги стоял невыносимый, гораздо сильнее, чем должен быть по логике вещей.

– Майя, я же говорил… – успокаивающе тихо сказал Хьялдур и, присев рядом, приобнял меня огромной лапой.

– Но почему? Они же должны были высохнуть!

– Майя… Дмитрий. Знаю что ты пыталась сделать. В молодости я много путешествовал и видел, как люди из северных земель высушивают мясо на холоде. Но я же говорил тебе что здесь, на побережье, летом дуют южные ветра. Они приносят с собой не только лето, но и влагу и гниение.

Приятный теплый ветерок все так же играл с прядями волос. Яркое летнее солнце светило где-то высоко в небе.

Я не заметила этого сразу, пусть это и было очевидно. Почему эти люди не пытались высушивать еду на зиму? Почему не пытались сохранить летние дары природы? Воздух влажный, теплый и мягкий, не в пример зиме. Зимой он колючий, жесткий и… движется с севера. Сейчас же все воздушные потоки дули мне в лицо, с юга.

Гниение. Летние ветра приносили с собой гниение. Глубоко вздохнула, принюхалась, но ничего не почувствовала. Логично, ведь как можно понюхать бактерии? Тем не менее, сомнений не оставалось. Сам воздух этого мира был отравлен. С юга к нам задувало заразу, от которой все сгнивало в мгновение ока. Всякий раз утешаю себя тем, что меня уже нечем удивить. Но этот мир не устает преподносить очередной сюрприз.

Что теперь делать? Изобретать антибиотики? Бактерицидные вещества? Бред, я сейчас нахожусь среди народа, застрявшего в каменном веке.

Хотелось плакать. С моря пахнуло солью. Почувствовала, как от отчаяния и бессилия по щеке побежала горячая слезинка и упала на губы. Соленая…

Соленая.

Соленая?!

– Соленая, Хьялдур! – резко вскочила на ноги и кинулась обнимать Шамана. – Соленая! Соленая, друид!

Хьялдур приобнял меня в ответ одной рукой, обеспокоенно разглядывая мое зареванное лицо. Мимо нас проходили люди, с подозрением косясь на развернувшуюся картину. Лекарь старался как можно скорее меня успокоить, но я успокаиваться не хотела.

– Соль! Хьялдур, соль!