Шарон взяла дочь за руку и слегка улыбнулась:

– Живи своей жизнью, Кейт. Я хочу этого для тебя. Пожалуйста…

Кейт нерешительно кивнула. Затем она почувствовала, что теряет контроль над собой. Вся ее выдержка пошла насмарку.

Агенты провели их к незаметно подъехавшей машине министерства юстиции. Чемоданы уже успели погрузить. Они сели в машину. Кейт подбежала и прижала ладони к мокрому стеклу.

– Я вас всех люблю…

– Я тоже тебя люблю, – прочитала она по губам матери, которая прижала ладонь к стеклу с другой стороны.

Машина двинулась с места. Кейт смотрела на нее в оцепенении. Она больше не сдерживала слезы. Они текли ручьем. От нее потребовались все ее силы, чтобы не догнать машину, не рвануть дверцу и не вскочить в салон. Она не могла отделаться от мысли, что, возможно, видит их всех в последний раз.

– Мы скоро увидимся! – крикнула она вслед машине.

Все обернулись и махали руками. В конце дорожки машина остановилась. Затем она повернула к столбам у ворот, мелькнули задние подфарники, и машина исчезла.

Кейт все стояла под дождем, подняв руку.

Оба агента забрались на переднее сиденье джипа. Загудел мотор. Кейт могла смутно различить лицо отца через выкрашенное серой краской стекло. Внезапно ее охватила дикая паника.

Джип начал двигаться.

Кейт сделала несколько шагов к нему.

– Папа!

Сердце готово было выскочить из груди. Она не могла допустить, чтобы он вот так уехал. Она хотела, чтобы он знал. Ему нужно знать. Она действительно его любит. Она побежала за джипом.

– Папа, остановитесь, пожалуйста…

Джип замер в конце дорожки. Кейт сделала еще несколько шагов. Боковое стекло медленно опустилось.

Она увидела его лицо. Они посмотрели друг на друга. Дождь усилился. Он подмигнул. В его лице была печаль, безмолвная покорность судьбе. Она почувствовала, что должна что-то сказать.

Но тут машина снова поехала.

Кейт сделала единственную вещь, которую она могла придумать, когда стекло начало медленно подниматься. Единственное, что, она была уверена, он поймет.