— А как насчет «Скажи правду»? Одни мои любовные сцены получили такое количество отзывов в прессе, какого не удостаивался ни один американский режиссер.

Марти резко перебил его:

— Послушай, малыш, сделай мне одолжение! Не цитируй отзывы критиков! И сделай одолжение себе. Не упоминай на людях о тех двух фильмах! Иначе тебя до конца жизни будут считать блестящим юнцом, создавшим пару жемчужин, пригодных только для фестивалей и закрытых просмотров.

На лице Джока появилась злость. Его голубые глаза стали жесткими, холодными. Марти понял, что следует продолжить.

— Могу я обратить твое внимание на кое-что еще? Оба эти фильма — о черных. Ты хочешь, чтобы тебя считали режиссером, который может работать только с неграми? Эта мода скоро пройдет. Тогда тебе придется забыть о Сидни Пуатье, Сэмми Дэвисе, Дайанн Кэрроллс, о журнальных статьях и рецензиях «Нью-Йорк Таймс». Мой мальчик, тебе нужен фильм, который принесет двадцать, тридцать миллионов прибыли! Фильм, который пойдет в «Мюзик-холле» и кинотеатрах для автомобилистов! Тогда ты — режиссер! Вот чего я надеялся добиться с помощью «Мустанга»!

— Прошедшее время! — резко произнес Джок.

Марти Уайт, похоже, не понял его.

— Что?

— Ты только что употребил прошедшее время. Ты сказал: «Вот чего я надеялся добиться…»

— Господи! Говоря с творческими людьми, необходимо тщательно взвешивать каждое слово, — пожаловался Марти.

Но на самом деле Марти Уайт всегда тщательно взвешивал каждое свое слово. Его называли Филином не только за внешность. Да, он был низкорослым, полным, обладал лоснящейся, пропеченной под калифорнийским солнцем лысиной. Марти постоянно носил черные очки с толстой оправой. Он действительно напоминал гигантского филина. Его называли Филином за хитрость, мудрость, бесчестность — все эти качества делали Уайта самым преуспевающим агентом Голливуда.

Марти преднамеренно употребил прошедшее время. Он следовал собственным правилам. Общаясь с клиентом, Уайт считал нужным в одних случаях воодушевить, ободрить человека, укрепить его веру в себя самого, а в других — причинить боль, вызвать растерянность или даже страх. Он видел в этом проявление любви и заботы. Марти иногда говорил: «Если бы хирург мог излечить рак без обезболивающих средств, разве бы ими стали пользоваться?»

По мнению Марти, агент являлся по отношению к своему клиенту одновременно отцом, матерью, исповедником, сводником, психиатром, хирургом, брачным советником, но в первую очередь — опекуном, который управляет делами идиота, обладающего лишь талантом, случайно дарованным Богом.

Поэтому каждое слово, произнесенное Марти Уайтом после того, как они покинули кабинет президента, преследовало одну цель: он хотел размягчить Джока Финли, пробудить в нем растерянность, мучающую творческих людей в промежутках между работой. Джок Финли, которому исполнился тридцать один год, был еще слишком молод, чтобы всерьез почувствовать себя проигравшим. Воспоминания о восторженных отзывах оставались еще слишком свежими и спасали от чувства страха.

По многим причинам личного характера Марти стремился разжечь в Джоке страстное, непреодолимое желание снять «Мустанга». Страх был началом.

Уайт был заинтересован в успешной карьере Финли, но она не являлась для него единственной, приоритетной целью. На первом месте стоял сценарий. Он был неплохим, хотя и не лучшим из всех предложенных Марти. Сценарист, Ирвинг Уорфилд, в данный момент не являлся самым модным, однако имел хорошую репутацию. Марти следовал определенной тактике: он находил приличный сценарий, добавлял к нему своего режиссера, сам подбирал одну-две звезды. Если бюджет оказывался большим, сам факт дорогостоящей постановки мог обеспечить фильму кассовый успех даже при слабой литературной основе. Десять процентов от гонораров сценариста, режиссера и исполнителей одной-двух главных ролей обеспечивали Марти неплохой доход.

Если к тому же картина оказывалась той одной из двадцати, что приносит доход. Марти становился победителем. В кинобизнесе люди не помнят неудач, если время от времени человек добивается очередного успеха. Получая солидный куш раз в два-три года, Марти Уайт слыл волшебником. И, когда он просил президента любой кинокомпании об аудиенции, он всегда получал ее.

Люди типа Марти Уайта, заключавшие пакетные сделки, а не торговавшие талантами поштучно, фактически становились продюсерами.

Уайт слыл специалистом в области пакетных контрактов. Его доходы превосходили гонорары других агентов. Этот маленький домашний человек знал о кино больше, чем кто-либо в Голливуде, Лондоне и Риме.

Марти умел обращаться с талантами. Умел воодушевлять одаренных людей, обольщать их, запугивать и морально уничтожать. Он знал, кто был садистом, а кто — мазохистом, кто нуждался в поддержке, а кто — в хлысте. Знал стремления каждого. Приступая к решению проблемы, он спрашивал себя: «Каким образом я могу получить от клиента то, что я хочу?»