Когда все заканчивается, у меня сдают нервы. Норм протягивает платок и наклоняется, чтобы отстегнуть провода. Запах яблочного шампуня становится еще ощутимее.
— Эмма любит яблоки, — говорю неожиданно для самой себя.
Следователь приподнимает бровь, рассеянно улыбается, и мне слышится какая-то нелепая мелодия — что-то вроде песенки, которую учат в детском саду: «С «я» начинается яблоко, с «я» начинается ясень…»
— Мы закончили, — сообщает Норм. — Можете идти. — И добавляет, уже мягче: — Это всего лишь необходимая процедура. Через нее все проходят.
— Понимаю.
На улице, перед полицейским участком, стоят журналистка и оператор Седьмого канала. Джейк смотрит прямо в камеру и говорит в протянутый микрофон:
— Если Эмма у вас — пожалуйста, отпустите ее. Оставьте где-нибудь в людном месте и уйдите. Никто даже не узнает вашего имени.
Журналистка сует микрофон мне под нос. Ее лицо блестит от макияжа, точно пластмассовое; губы очерчены чуть выше их естественной линии.
— Каким образом вы связаны с пропавшей девочкой?
— Невеста ее отца.
Журналистка втискивается между мной и Джейком:
— Приготовления к свадьбе продолжаются?
— Я хочу найти свою дочь, — угрюмо бросает он.
Телекукла задает Джейку еще несколько вопросов, даже не удосуживаясь выслушать ответы.
— Как вы себя чувствуете? Где мать Эммы? Как думаете, кто мог похитить девочку?