— Будем ждать.
— Долго?
— Может быть, минуту. Может быть, час. Расслабься.
— Мне адски страшно.
— Не бойся. Когда скомандую, начинай быстро грести. А потом встань. И пусть волна тебя несет.
— Неужели все так просто?
Постепенно тело привыкает к холоду. Тина рядом, но молчит. Облака быстро перемещаются и приоткрывают краешек солнца, но уже через секунду исчезает. Слышу, как волны бьются о берег. Океан медленно колышется под нами, вздымается и опускается. Хочется спать.
— Ты могла бы поехать со мной. — Тина сидит на доске, свесив ноги в воду, руки лежат на коленях, как у выпускницы пансиона. Здесь она, кажется, в своей стихии и как будто полностью принадлежит воде. С трудом представляю ее за партой в душной аудитории колледжа.
— Зачем?
— Прокатишься по Америке. Я взяла напрокат трейлер. Места хватит на двоих.
— Заманчивое предложение, но мне трудно представить себя в Арканзасе.
Волны движутся вверх-вниз, вверх-вниз.
— Что тебя здесь держит?
— Много чего… — Не могу сказать ничего конкретного. — Знаешь, семья у меня была со странностями…
Тина улыбается:
— Со странностями?
— Когда я была маленькой, мама купила нам с сестрой записные книжки, в которых мы раз в год должны были делать записи. Утром тридцать первого декабря, после завтрака, она отправляла нас в разные комнаты, отца — в кабинет, а сама уходила на кухню. Приходилось проводить все утро, подбивая итоги и вспоминая, что сделали и чего не сделали за минувшие триста шестьдесят четыре дня. В полдень мама созывала в столовой семейный совет и заставляла всех по очереди огласить свой список.
— Да, это нелегко.
— Потом просила сказать, что бы мы хотели исправить, если бы могли вернуться в прошлое. Мы были детьми и не видели в этом ничего интересного. Ну, например, «я не стала бы красть пенал у Синди Новак». Или «я как следует бы заботилась о своих рыбках». Когда мы с сестрой перешли в старшую школу, то начали писать всякую чушь, чтобы только вывести маму из себя. Например, «я не стала бы спать со всей футбольной командой».
Тина молча смотрит на горизонт.