– В чем дело?
– В пробитом машинном отсеке! Лететь быстрее мы уже не сможем, по крайней мере, пока не починим…
– А что для починки нужно?
– Добраться до скайпорта первым делом…
Разговор прервало грозное могучее клокотание, словно глухими, отрывистыми гудками сигналил паровоз.
– Что, опять эта тварь? – испуганно завертел головой Феликс и тут же накренил нос машины к низу.
Земля стремительно стала приближаться навстречу, а птерозавр зашел спереди и быстро удалялся, затем сделал гигантский полукруг, накренившись так, что ужаснул своими размерами пилота и Брута, и направился навстречу при этом тоже снижаясь. Цветом высохшей грязи, раза в полтора-два крупнее первого птерозавра он двигался легко, свободно и быстро. Затем он развернулся и несколько секунд повторял траекторию машины, планируя прямо над ним, а после, когда до поверхности оставалось каких-то двадцать-тридцать метров, гигантские когти протаранили минимак и с такой силой дернули его, в попытке отшвырнуть, что мощность судна попросту пропала, панель управления моргнуло и исчезло, двигатели затихли. Пассажиров и пилота так тряхнуло, что казалось внутренности, вытолкнув мозги вылетели наружу. Минимак отлетел в сторону, мерно вращаясь вокруг своей оси, а птерозавр, не ожидая серьезного сопротивления от чужака, пронзительно заклекотал, обливаясь кровью в районе задней лапы. Последнее, что видел Брут это, как Феликс, сцепив зубы пытался что-либо предпринять, но не успел и минимак здорово тряхнуло. Машина с жестким грохотом рухнула в зелень равнины, пропахав носом борозду с десяток метров. Все вокруг, нарушенное сперва шумом двигателя и разрываемого воздуха, вновь начало свое стрекотание, жужжание и щебетание. Птерозавр опустился рядом с упавшим минимаком, погрыз его своим длинным клювом с разных сторон, поцарапал изогнутыми когтями, но так и не обнаружив для себя ничего стоящего, выражая всем своим видом недовольство, в несколько прыжков взлетел в воздух. Покружив какое-то время с недовольным клекотанием над поверженным противником, захлопал парусами крыльев, тяжело набирая высоту и скрылся в синеве небес.
После того, как летающий ящер скрылся из виду, к минимаку, со стороны одного из лесных островов, опасливо пригибаясь, тем самым скрывая себя полностью в высокой траве, кроме голов, буйками плывущих в океанской зелени, двинулось два человекообразных бота с дубинами наперевес. Время от времени, при неожиданно возникающих звуках диких животных, они скрывались в густоте травы, а убедившись, что опасность отсутствует, выныривали вновь.
Добравшись до лежащего на брюхе, присыпанного по бокам вспоротой летательным аппаратом землей, один из них заглянул в пробоину носовой части. В следующее мгновение, вполголоса перекинувшись парой слов, один из них издал длинный переливающийся тонами громкий звук, отдаленно напоминающий обезьяний крик. Через секунду из леса показалось еще около десяти голов, двинувшихся к минимаку.
Брут еле разлепил глаза, заулыбался, как ребенок, хотел махнуть рукой в приветствии, но сил хватало только на полуулыбку и слабые вдохи. Перед ним, неопределенно переминаясь с ноги на ногу, стоял молодой юноша абориген. Его щуплую грудную клетку украшал голубой вытатуированный узор в форме спирали галактики, с витиеватыми закорючками вокруг. Темнокожее лицо, от лба до рта, закрывала широкая костяная маска с двумя выдолбленными отверстиями для глаз, разукрашенная в том же вычурном стиле. Причудливый бот попытался освободить Брута от уз ремней безопасности, бестолково приподымая тело и вытягивая его из кресла, но у него ничего не выходило и он лишь недоуменно оглядывал черные, крепкие ремни. После его потуг, от которых Бруту становилось нехорошо в желудке, к нему, наконец, на помощь пришел бот постарше и, как оказалось, поопытнее. Широкий в плечах и груди, с более плотным синим, с перемежающимися черными узорами рисунком на теле, что заполнял большую часть торса, начинаясь чуть выше пуповины и заканчиваясь у горла и в локтях. На спине был закреплен кусок толстенной древесной коры, что выполнял роль защиты, державшийся с помощью перевязи из лиан, опоясывающих грудь. Он бросил что-то на грубом картавом языке молодому аборигену. Тот потеснился в сторону, глядя, как старший дергает ремни на себя и перерезает их миниатюрным ножичком, совсем не подходящим по времени орудием для этих разукрашенных аборигенов.
Брут снова разлепил глаза, его взору предстала глубокая голубизна небес и хлыщущая по бокам трава полутораметровой высоты. Руки, привязанные запястьями к двухметровой толстой жерди, нестерпимо ныли. Два разрисованных аборигена с щитами на спинах, вцепились в жердь по обеим сторонам и волочили Брута по земле. Он попытался приподнять голову, но это далось ему с большим трудом, будто внутрь черепа влили свинец, и он в бессилье снова уронил голову. Однако успев заметить, что за ним, четверо размалеванных мускулистых аборигенов в костяных масках, кряхтя и недовольно ворча, точно также волочили здоровяка. Попеременно, то проваливаясь в темное забытье, то выныривая из него, он увидел смыкающиеся над головой цветущие розовыми цветами ветви деревьев. Протащив пленников вглубь леса, аборигены остановились, суетясь и негромко переговариваясь, принялись передавать пленников свежим силами, как вначале блеснула в слабом сознании первая и единственная мысль.
Но, после короткого свиста в воздухе и хлесткого хлопка о землю, Брута потащили так резво и так легко, будто он весил не больше пушинки. Это насторожило, а еще и то, что вокруг витал кисловатый запах перегноя. Глаза разлепились и вместо сине-черных татуированных спин с щитами перед его лицом замаячила толстенная задница пепельного цвета какого-то гиппопотама. Животное тяжело и мощно пыхтело, но не от натуги, а от объемных легких, что должны были снабжать тело такого бегемота необходимым количеством кислорода. Веки широко распахнулись, зрачки расширились, он попытался понять в какое еще дерьмо им удалось вляпаться, но сознание, извиваясь угрем, ускользнуло от него.
Брут прислушался, приподнял веки, долго соображал где находится и что происходит вокруг. В воздухе отрывисто свистели десятки пущенных стрел, доносились крики раненных, зычные команды отбивающих нападение аборигенов.
Быстро приходя в себя, он попытался шевельнуть руками, но те накрепко были привязаны к жерди, а та, примитивной конструкцией с помощью других жердей и перевези лиан на стыках к толстой, отвратно пахнущей заднице. И заднице, судя по нервным движениям, подергиваниям и недовольным мычанием, не особо нравилось происходящее действо. Брут бешено заработал мозгами, пытаясь найти решение по своему освобождению. Ибо, если эта тварь рванется, от Брута останутся только болтающиеся руки на жерди. Попытался подтянуть ноги к туловищу, постараться присесть, но это мало, что дало, кроме, как оглядеться хорошенько.
Огромная тропа превращалась в этом месте в небольшую лужайку, но свет солнца сюда все же не проникал, так как путался в листьях, раскинувшихся длинными ветвями старых, могучих деревьев. Лужайка же имела форму ложбинки, так как по обе стороны от нее рельеф местности резко менялся, валами уходя вверх, как раз откуда взлетали стрелы. Повернув до предела шею влево, Брут попытался оглядеть саму поляну. Слева, чуть в отдалении, он увидел Хродгейра, что, привстав на ноги и, упершись шеей в жердь, сцепил зубы и раскраснелся, как вареный рак, напрягаясь буграми мышц всего тела. Жилы на шее вздулись, вены взбухли, казалось еще немного, и здоровяк сдастся, но жердь его опередила, звонко протрещав на всю лужайку.
Зверь, напуганный движениями у своей задницы, недовольно заворчал, перестав мирно пожевывать траву и крутанув в сторону башку. В памяти Брута мгновенно вспыхнуло яркое трип-изображение акулы-молота, именно такой формы была башка этого гиппопотама. Лишь с тем отличием, что его башка-молот была огромна – в соответствии с размерами тела, она была массивна и прямоугольна, будто создана для тарана, а глаза же располагались, как у акулы, с торцов.
Один из татуированных аборигенов, засевших за деревом у начала поляны, выбежал и стремительно рванулся к здоровяку, замахиваясь дубиной. Брут заорал, но с его губ слетел слабый, едва слышимый им самим шепот. Хродгейр, инстинктивно почувствовав опасность, моментально развернулся и, сжав кулаки и выдавая нижнюю челюсть еще сильнее вперед, уже приготовился к удару дубины, как неожиданно несколько стрел с жужжанием прорывая воздушное полотно метнулось в сторону аборигена. Первая пробила икры правой ноги, вторая влетела между ребер, мгновенно сразив, скривившегося в боли и удивлении глупца. Или наоборот, это был смельчак… Две другие стрелы просвистели мимо цели. Одна ударила в плечо Хродгейру, но тут же, с негодующим позвякиванием отскочила, последняя же вошла в ляжку зверя. Тот заревел глухим, хрипящим басом и тяжело передвигая толстыми пнями лап, заковылял по тропе, таща за собой смешно перебирающего ножищами здоровяка. Брут попытался проследить взглядом за Хродгейром, но видеть сквозь мясистое полужопие своего зверя он, к сожалению, уже не мог.
С высоты обоих валов раздался ор десятка глоток и шум ступней, скользящих по спуску, ломающих сухие ветки и мнущих траву. Тоже чернокожие, но гораздо прогрессивнее в экипировке и вооружении. Торс покрывала безрукавка, а гениталии и ноги подобие штанов, все сшитое из звериных шкур. В руках у них были каменные топоры и укороченные копья с остро заточенными концами.
Им навстречу высыпали оставшиеся в живых разукрашенные аборигены. Их было всего четверо, при том один из них прижимал согнутую в локте руку к туловищу. На лицах их было смятение и страх, но они готовы были принять бой, прекрасно видя, что им не выйти живыми. Нападавшие ураганом раскидали этих четверых, пробивая тупыми топорами черепа и прокалывая уже мертвые трупы копьями. Не было ничего изящного в этой бойне – пустая запрограммированная команда убивать ради сценария, не больше. Хотя победители, забрызганные дробью красных капель, смеялись и хлопали друг друга по плечам, будто на самом деле испытывали все то, что испытывал бы настоящий человек в этой ситуации.
Один из них подошел к Бруту, оглядел с ног до головы, неопределенно передернул плечами и поспешно отошел, что-то грубо лепеча на своем наречии. Через секунду подошли двое других и принялись развязывать путы Брута.