Тим в последнее время боялся еще, что Кира может уйти. Что ее увести могут, после премьеры в Новом.

Да, про Новый.

Новый театр придумали, создали как альтернативу Главному театру страны. Был Главный, в центре столицы, а теперь вот еще Новый появился, неподалеку от Фрунзенской набережной! Когда само здание Нового построили, отделку закончили – учредили конкурс. Решили сформировать совершенно новый репертуар. (Да, в Главном театре страны тоже совершенно новые постановки случались, порой весьма скандальные, но в Новом – принципиально решили от всего скандального отказаться. Пусть новое, но без откровенных провокаций, без душка разложения, без этой «благородной плесени», потакающей пресыщенному вкусу.)

Кира прошла конкурс – и теперь на ее музыку собирались поставить балет. Нашелся хореограф, тоже из молодых да ранних, артисты, режиссер-постановщик… Все очень серьезно, и очень много ожиданий. В Москве, да и в стране говорили о том, что Главный театр страны погряз в интригах, сплетнях, выяснении отношений, что искусством там не занимаются, да и от самого легендарного здания после ремонта почти ничего не осталось, нет ни ауры, ни атмосферы… Напрямую в средствах массовой информации, конечно, не утверждалось, что Новый театр призван заменить прежний, Главный театр страны, но некоторые любители искусства расценивали ситуацию однозначно и твердили злорадно – король умер, да здравствует король!

Молодые, талантливые танцовщики рвались в Новый театр, да и заслуженных артистов оказалось немало – из тех, у кого карьера в Главном театре страны по каким-либо причинам не складывалась.

Оперы, балеты – все в Новом новое, сенсационное, яркое (вернее, предполагалось устроителями, что именно такое впечатление возникнет у публики). Сразу несколько премьер было назначено на осень, и балет на Кирину музыку в том числе.

Хотя, конечно, приверженцы классики твердили, что проект провалится, что нечего велосипед изобретать, что лучше «Щелкунчика», «Садко», «Жизели», «Лебединого озера», «Хованщины», «Князя Игоря» и иже с ними придумать невозможно.

Словом, это была борьба крайностей. Одни прочили Новому театру провал, другие – грандиозное будущее и связывали с его открытием новую эпоху в искусстве.

Вот так Кира оказалась в центре бушующих страстей. Либо она сверкнет, прославится, либо премьера балета на ее музыку провалится… Конечно, все это грозит не ей одной, ведь их целая команда создателей балета. И, кстати, о композиторе, о Кире, вспоминали меньше, больше говорили о хореографии, о мастерстве артистов, о декорациях… Это как хороший фильм – чаще вспоминают режиссера и актеров, исполняющих главные роли, чем сценариста, придумавшего саму историю, над которой должны плакать или смеяться зрители.

Но тем не менее будущее Киры зависело от премьеры в Новом.

И это еще добавляло мандража, заставляло нервничать и переживать. Тим, с одной стороны, поддерживал Киру, верил в ее успех, с другой стороны – жених как будто считал работу Киры несерьезной. Баловством. Развлечением для милой, хорошенькой женщины. Ну, провалится премьера – так чего уж, не страшно. Подумаешь! Кира же не перестанет быть композитором, сочинять музыку.

Тим вообще воспринимал Киру как куклу. Сам покупал ей одежду, сумочки, искал ей туфельки в командировках (тридцать четвертый размер, пойди найди приличные женские туфли!). Дарил украшения. Засыпал советами по поводу макияжа, прически, цвета волос…

Да, он относился к ней нежно, трепетно, рыцарски. Всегда хотел, всегда обожал, всегда оберегал. Не жалел ничего, что в наше прагматичное время случается достаточно редко. Предложение вон сделал…

Но, боже мой, он словно не понимал Киру до конца, не догадывался, что она на самом деле – другая, не такая розовая Барби, как он себе вообразил!

…Попутчик болтал, Тим с интересом его слушал.

Тим – странный. С одними и разговаривать не хотел, и не с самыми последними людьми, с другими – вот как с этим простецким дядькой – болтал охотно и легко. Хотя чего тут удивительного? Сейчас у Тима появилась возможность побольше узнать о семье своей невесты. Ведь Кира не рвалась рассказывать о своем прошлом. Да и зачем Тиму знать о ее родителях, о том, какие они, ведь все равно больше не увидятся?.. Нет, может, и встретятся когда, но ненадолго. Если как-нибудь проездом. Нет никакого смысла рассказывать о том, что было и прошло и с чем будущая жизнь никак не связана.

…Ранним вечером Тим и Кира сошли с поезда.

Попутчик, кладовщик Пал Палыч, многословно попрощался и тут же убежал.

Поезд, постояв еще полторы минуты, покатил дальше, на другой конец России. Вглубь? Нет, там, далеко, еще почти неделя езды на поезде, находился другой край. А самая глубь находилась, по представлениям Киры, именно тут. Вот как морской берег. Прошелся чуть по мелководью, и бух – обрыв, ногами дно не достать, и только умеющий плавать сможет выбраться из пучины. Словом, чтобы утонуть, не обязательно на середину моря заплывать.

Кира огляделась – все вокруг знакомое и чужое одновременно…