— Об Одине мне ведомо немногое, — дипломатично ответствовал отец Бернар. — А для Господа Иисуса убиение людей— не заслуга. Жизни человеческие — в Его Руке. И без Его воли никто не умирает.
— А если я вот сейчас горло тебе перережу? — вкрадчиво поинтересовался Ивар.
— Значит, пришел мой срок, — спокойно ответил монах.
Я, впрочем, тоже не забеспокоился. Не станет Ивар такой интересный разговор прерывать.
А вот Мурха все же решил вмешаться.
— Ты говоришь: чудо — нарушение законов мироздания, — сказал он. — Почему?
— Потому что так и есть. То, чего быть не может, но оно есть, — это и есть чудо. Хотя бывают и ложные чудеса, — добавил монах, подумав.
— Это как? — спросил Ивар, уже забывший о своем предложении.
— Когда невежественный крестьянин видит великий храм, он думает, что это чудо. Кажется ему, что людским рукам не создать такое. Однако ж строили храм такие же люди, как он. Божьим попущением, но не чудом. И когда человек думает, что сам храм и есть чудо, то это плохо.
— Почему? — спросил уже Мурха.
— А по мне, ваши храмы — это хорошо, — хохотнул кто-то из ярлов. — Все богатства в одном месте!
Ивар метнул в его сторону недовольный взгляд, и ярл заткнулся.
— Потому что дивится крестьянин не величию Господа, которого он не ведает, а величию храма.
— И что в этом плохого? — спросил уже я.
А что? Мне интересно. Мы на эту тему с отцом Бернаром ни разу не говорили.
— Что есть творение людских рук в сравнении с миром? — задал риторический вопрос бывший шевалье. И тут же привел более доступный пример: — Драккар прекрасен. Всякий увидевший, как летит он по волнам, замрет в восхищении. Но что есть драккар в сравнении с красотой моря? С его мощью, его простором, его гневом? Крохотное семечко, не более.
В палате возник легкий одобрительный ропот. Присутствующие отлично понимали, о чем речь.
— Велик океан, — сказал отец Бернар. — Но великая вера в Господа, в силу Его способна смирить волны. Это чудо, которого ты просишь, Ивар-конунг?
— Пожалуй, — согласился Бескостный. — Я бы согласился взглянуть, как ты усмиряешь шторм.
Отец Бернар засмеялся. Хорошо так, по-доброму.