Господи, неужели люди Дуйменова добрались и до Светы? Анастасия ринулась в кабинет – и застыла на пороге.

Нет, жизни сестры ничто не угрожало. И она не находилась в опасности, скорее даже наоборот. И никто не пытался ее пристрелить.

Выстрелом оказался хлопок пробки, выскочившей из бутылки коллекционного розового шампанского. И бутылку эту держал в руках не кто иной, как Эдик. Муж был в строгих брюках, но с голым торсом – рубашка и пиджак валялись на полу.

Светлана же сидела на столе, держа в руках бокал, который Эдик умело наполнял пенящимся шампанским.

– За наше будущее! – произнес он, и Светлана поддержала тост:

– За наше светлое будущее, мой тигренок!

Мой тигренок… Что может быть идиотичнее и банальнее. Нет, Эдик походил не на тигра, а на разожравшегося наглого котяру, которого взяли с помойки и который в рекордные сроки сделался домашним тираном.

Все эти мысли переполняли сущность Анастасии, когда она наблюдала за тем, как, отпив шампанского, Эдик стал лапать Светлану, а та, хохоча и дрыгая ногами, подыгрывала ему.

То, что Света неравнодушна к Эдику, она подметила давно, но была уверена, что та его ненавидит. Потому как сестра осуждала их мезальянс и постоянно намекала, что он ей не пара. Не пара, потому что она сама положила глаз на этого альфонса!

– Договор подписан! – заявила в эйфории Светлана. – Двенадцать миллионов баксов за эту тухлую фирмочку моей покойной сестренки! Я думала, что больше девяти мы у него не вырвем!

Они продали ее фирму? Настя нахмурилась. Двенадцать миллионов – хорошая цена для дилетантов. Их обвели вокруг пальца, как последних дураков.

– С учетом накоплений моей покойной сестренки, а также недвижимости в Москве, под Москвой и за границей мы получим не меньше шестнадцати-семнадцати миллионов баксов, мой тигренок! А при умелом ведении дел их можно за пару лет удвоить, а то и утроить!

– Лучше просто тратить, тратить и тратить! – прорычал Эдик, явно вошедший в роль «тигренка». – Это куча бабок! Ты ведь яхту мне, как обещала, купишь?

Она обещала ему яхту? Стоп, но ведь деньги были не их, а ее детей!

– Мой тигренок, хватит не только на собственную яхту, но и на свой самолет. Не все сразу, потому что транжирить миллионы глупо. Закончатся быстрее, чем предполагаешь. А если умно капиталом управлять, мы за пять лет станем не просто богатыми, а супербогатыми!

Эдик куснул ее в шею и промурлыкал:

– Ладно, согласен, ты ведь у нас финансовый гений, Светочка. Но тратить мы все равно можем начать прямо сейчас, а не через пять лет? Хотя бы частично?

– Конечно, мой тигренок! – ответила Света, сбрасывая блузку. – А теперь возьми меня прямо здесь, на столе моей покойной сестренки! Ну, давай, я хочу снова почувствовать в себе твой поршень…

– Знаю, что ты от него без ума! – заявил, распаляясь, Эдик. – Как и твоя покойная сестрица, моя усопшая женушка…

Настя отвернулась, не желая становиться свидетельницей порнографической сцены, разыгрывавшейся на ее письменном столе. И вдруг похолодела – почему они все время говорят о ней как о покойнице? Ведь она не была мертва – во всяком случае, для них! Ведь имелся ее клон, для всех он и был ею, Анастасией Бойко…