-Мне пора, - прошептала я, касаясь губам его твердой груди. Она чуть вздрагивала мерно в ритм ударов сердца.

-Я уеду, как только взойдет солнце, - ответил Аджаро, словно ждал этих моих слов, - не выходи, чтобы попрощаться, мы это уже сделали.

В последний раз прижавшись к нему, я молча выскользнула из постели, с трудом натянула на себя свой вечерний наряд, который выглядел сейчас больше, чем неуместно, и, не оглядываясь, вышла за дверь.

Миновав все эти темноватые коридоры с молчаливыми охранниками, я очень скоро достигла своего крыла здания, а затем и покоев.

Дверь тихонечко отворилась навстречу мне и в щель просунулась голова Роуды - она не спала, ожидая моего возвращения.

Увидев меня, девушка с облегчением закатила глаза к потолку и прошептала что-то, выругалась или вознесла молитву - я так и не поняла, потому что прозвучало невнятно то ли “эрина милосердная”, то ли “хирговы дети”.

Она втащила меня в спальню так же, как чуть раньше Аджаро, и поспешно захлопнула дверь.

-Я думала с ума сойду, госпожа! Вы смерти хотите своей верной Роуде? - она театрально приложила тыльную сторону кисти ко лбу.

Невольно улыбнувшись, я проговорила устало.

-Ну, не драматизируй. Я же не пленница, а ты не стражник. В любом случае никто бы не умер, просто лишние глаза и уши ни к чему.

Роуда немного успокоилась.

-Конечно, госпожа. Вы желаете чего-нибудь?

Я по идее должна была хотеть только пребывать в печали и слёзы лить, однако ощутила внезапный прилив бодрости и неслабый голод.

-Роуда, есть очень хочется, - призналась я.

Девушка понимающе ухмыльнулась и переставила ко мне ближе поднос с фруктами.

-Сейчас принесу вам завтрак посытнее, подождите немного.

В задумчивости жуя грушу, я думала, что же мне делать дальше. Как я могла продолжать реализовывать себя здесь? На острове было всё ясно, как день. Я учила рисовать детей и никаких подводных камней не существовало. Здесь же было всё по-другому. Один взгляд маэстро Нуара чего стоил.

Впрочем, может это первая реакция была такая. Ни он, ни я еще не видели творчества друг друга. Возможно, я и не конкурент ему, как он воспринял меня с неприкрытой агрессией.

Кстати, даже по одному этому было видно, что художники и живописцы были на особом счету. Я была знатной особой, дочь Хранителя Реликвий - правой рукой короля, а маэстро мог позволить себе и хамский тон и неприязненный взгляд.

Вошла Роуда с подносом, на котором вкусно дымилась какая-то еда. Я вдохнула ароматный пар и шумно сглотнула.