— Не стоит вносить сумятицу в разум моего юного ученика, миррин Гарр, — неожиданно раздавшийся за спиной голос прервал мои мучения.

Я подпрыгнул от неожиданности и оглянулся.

— Прошу прощения, директор Папфель, я не хотел, — я чуть склонил голову, полагая, что больше вежливости — не меньше. Я сразу узнал Папфеля, хотя никогда не видел и представлял иначе.

Да, я довольно много размышлял о том, как выглядит директор. Просто для меня «некромант» и «директор» сочеталось очень плохо. Первый казался мне обязательно лысым или коротко стриженным, очень худым и таким, полумертвым. Второй же, хоть убейте меня, но представлялся седым бородатым стариканом.

Что могу сказать. Я ошибся дважды. Или дважды угадал, тут уж как посмотреть.

Круглое за счет скул, а не толщины лицо поросло бородой, но не седой, а просто очень светлой — и тут я понял, что ни разу не слышал, чтобы Папфеля называли мирром или миррином. Неужели он сам произошел от малосилков? Вот я попал!

Голова же директора была голой как коленка. Вообще, если бы не светлые волосы бороды и бровей, я бы решил, что он китаец. Как-то легко представить его в каких-нибудь восточных единоборствах.

— Вижу, что не специально, поэтому прощаю, — усмехнулся Папфель в усы. — Эдман, отнеси вещи миррина в гостевые комнаты рядом с апартаментами мирра Грома и возвращайся. Мы пока поговорим с миррином Гарром.

Эдман кивнул и исчез, словно растворился. Какое-то личное умение, родовое или так могут любые ученики этой школы? Эх, разобраться бы!

— Очень способный юноша, — с любовью глядя на пустое место, где стоял Эдман, произнес Папфель. — И сирота. Пока живет в школе, я надеюсь, что он станет моим преемником.

— Да ты нас всех еще переживешь, директор, — неловко пошутил и столкнулся с холодным взглядом директора.

— Переживу, если надо будет, — его голосом можно было резать. — Вот тебя, миррин, я пережил уже дважды. Входи, обсудим, как ты снова умудрился умереть.

Он открыл дверь, но я стоял и смотрел на него, не в силах двинуть и ногой.

— Входи, — повторил Папфель. — В коридорах на этом пространстве ученики бывают редко, но любопытные есть везде. А ты не хотел бы, чтобы твою тайну знали, верно?

Я сглотнул — во рту как-то резко пересохло, и кивнул. А потом с трудом сделал маленький шажок. И еще один.

И наконец переступил порог директорского кабинета. Уже не ожидая ничего, ни хорошего, ни плохого. Но кабинет все равно меня удивил. Он был круглым, но постепенно сужался кверху, словно своеобразный конус. Я бы пошутил про директора, который принимает гостей в шляпе волшебника, но был слишком напуган, чтобы сформулировать эту шутку. В центре комнаты был круглый же стол, словно собранный из письменных столов — по крайней мере, ящички между массивных ножек были со всех сторон. Еще было несколько кресел, стоящих совершенно беспорядочно по всему кабинету, три даже были взгромождены друг на друга. Но всё это было полной ерундой, не стоящей внимания, ведь взгляд моментально прикипал к стенам, завешанным… окошками?

Разного размера, но все от ладони и до размера альбомного листа, они вели в совершенно разные пространства и пестрели обоями и шторами. Но едва дверь за нами закрылась, как из большинства окон стали высовываться любопытные лица. Ну как высовываться — я их отчетливо видел, но они не выбирались за пределы рам.

— Это… картины? — с трудом выдавил я.

Папфель хмыкнул.

— В прошлый раз ты спросил то же самое, — заметил он. — Вы чем-то даже похожи. Любопытный феномен. Что же, отвечу и тебе. Не совсем картины. Это то, что осталось мне от моих клиентов после того, как они использовали свой шанс.