— Он тебе давал что-нибудь?

— Он все еще любит меня.

— Что это значит, чертпобери?

— Это значит, что он не бежит в укрытие каждый раз, как любая другая ж…па из КГБ, когда видит меня.

— А он пытался тебявербовать?

— Может быть, однажды. Спросил меня, как я буду себя чувствовать, если он предложит мне перейти на его сторону. Я спросил: ради чего? Чтобы провести остаток моей жизни в этих е…ных очередях за хлебом? После этого он уже никогда меня не спрашивал.

— А что Гербер думает об этой разработке?

— Наверное, не хочет слышать о ней.

— Почему? Из-за самой разработки или из-за твоего участия в ней?

— Пять лет назад он мне поручил сделать этому парню вербовочное предложение — дать ему последний шанс попасть в землю обетованную, — когда тот был в Сан-Диего на соревнованиях по волейболу. Ты знаешь, он волейболист олимпийского класса. Однажды, когда мы оба слегка выпили, он рассказал мне, что волейбол привел его в КГБ. Сказал, что какие-то ребята пригласили его из университета играть за их команду в спорткомплексе «Динамо» в Москве. Он не знал, откуда они, пока ему не сказали, что играет за команду КГБ! Через какое-то время оставил волейбол и стал играть в шпионов. Любит говорить, что он единственный, кто пришел в ПГУ по спортивной путевке. Во всяком случае, в тот раз я не стал его вербовать, как мне поручил Гербер, но я не терял контакта. Познакомил его с работниками ФБР, но каждый раз, когда мы пытались взять его, он говорил, чтобы мы у…бывали. ФБР хочет продолжать разработку, и теперь Гербер не может ее прекратить.

— Сколько времени ты планировал эту поездку?

— Около месяца.

— Что Гербер знает об этом?

— Ничего.

— Когда ты узнал о предстоящем отъезде Гербера?

— Около месяца назад, — улыбнулся Платт.

Я подписал заявку на «винчестер» и отдал ее Платту.

— Смотри не убей его там.

— Как всех остальных здесь?

— Как всех остальных. Можешь спросить, что он думает об этом.