Девица повела пальчиком по надписи под фотографией, шевеля губами, прочла выписанную красивым шрифтом сточку.

— Любуешься? — спросили от порога, и она вздрогнула. Прямо на полотне двери, посреди панели натурального дерева, возник абрис женкой фигуры.

Скользкая обложка выскользнула из пальчиков, и тяжёлый альбом грянулся об пол. Девушка соскочила со стола. Фигура на дверном полотне уплотнилась, плоский силуэт обрёл объём, образовав тонкую талию, крутые бёдра и выпуклости груди. Женщина вошла в кабинет, миновав полотно из фанеры и дерева, словно полоску тумана. Прикреплённый на двери календарь на мгновение расплылся радужными пятнами, и снова возник за спиной рыжеволосой дамы.

— Ты не Анита, — тихо сказала девушка, отступая к стене.

Женщина улыбнулась. Голубые глаза сощурились. Она кокетливо накрутила на пальчик выпавший из причёски рыжий локон.

— Анита здесь. Со мной, — рыжая улыбнулась улыбкой сытой акулы. Разгладила складки платья на талии. Блеснули острые лакированные ноготки.

— Вы не можете, не должны здесь находиться! — крикнула девушка. Шагнула вперёд. Женщина опять улыбнулась. Кивнула на валяющийся на полу альбом:

— Ошибаешься, сестрёнка. Теперь мы партнёры. Как говорят у вас, вернее, теперь у нас: «Вливайся»!

— Убирайся вон! — прошипела девушка, шагнув ещё ближе.

Она сильно побледнела. Её силуэт замерцал в темноте кабинета. Датчики на стене зафиксировали резкое понижение температуры. С тихим щелчком включился и мерно загудел замаскированный под панель кондиционер. Рыжая отступила на шаг, обернулась. Вслед за ней, по уже проторённому пути, в кабинет вошла ещё одна женщина. Замерла, глядя в упор на девушку. Мгновение они стояли друг против друга, напряжённо вглядываясь, словно борцы, выясняющие силы соперника. Потом, с неуловимой задержкой, один за другим в темноте вспыхнули и расплылись два огненных клубка. Давящий гул мерно работающих приборов сменился оглушительным воем, с низких вибрирующих нот поднялся до нестерпимого визга и внезапно оборвался.

***

Охранник перевернул листок кроссворда. Почесал лоб кончиком карандаша. Поднял глаза на мониторы. Ему показалось, что экран, на котором привычно поблёскивала полировка роскошного дубового стола в кабинете генерального директора, внезапно мигнул и пошёл мелкой белой рябью. Охранник с полминуты глядел в монитор, выкрутив звук до максимума. Тихое гудение фона успокоило его, он в последний раз посмотрел на возвышающееся в углу у директорского стола кожаное кресло, на ряд мягких стульев у стены, и вернулся к кроссворду.

В кабинете никого не было. Только слабо подмигивал огонёк сигнализации, мерно шуршал затихающий кондиционер, да светил золотым обрезом забытый кем-то на столе подарочный альбом.

***

Подул утренний ветерок, и клочья белёсого тумана поползли над пыльной травой. Зашуршали листья тоненьких тополей лесопосадки. Шоссе в этот ранний час было пусто. Гладкий, расчерченный несмываемой краской асфальт потемнел от росы, и полоса шоссе казалась новенькой, будто только что выглаженной дорожными катками.

— Ещё одна, — пробормотал бомжеватого вида мужичок, потыкав палкой в траву. Кряхтя, наклонился, поднял мятую жестянку из-под пива. Отряхнул с банки прилипшие сухие листья, повертел в руках, бросил на землю и для верности расплющил каблуком.

Банка отправилась в сумку, мужичок побрёл вдоль лесопосадки. Остановился, потыкал палкой в корни хилого куста. Зашуршали обрывки пластиковых пакетов и прошлогодние листья. Мужичок присел на корточки, отложил палку и принялся руками разгребать спутанную сухую траву.

Сопя и приговаривая что-то под нос, ухватил грязными, с обломанными ногтями пальцами краешек плотной чёрной ткани и дёрнул. Ткань подалась, он дёрнул ещё, и на свет показалась пластиковая обёртка, из тех, в которые упаковывают бытовую технику.

Он торопливо развернул находку. Наклонился, секунду таращился на то, что увидел. Потом тоненько, по-бабьи, взвизгнул, пятясь задом и маша руками, споткнулся и плюхнулся задом на землю.

***