Долго дожидаться подтверждения этой мысли мне не пришлось. Открыв дверь в комнату под номером «301» где-то в дальнем конце особняка, Андрей чуть ли не пинком отправил меня внутрь, а затем окинул пренебрежительным взглядом с головы до ног.
– Я не знаю, понимаешь ты меня или нет… – он нахмурился, – понимаешь ли ты хоть что-то. Но ни у меня, ни у остальных работников твоего отца нет ни времени, ни желания с тобой возиться.
Он подтолкнул сверток с моими вещами, стоявший на полу, в комнату.
– Сиди тихо и даже не вздумай куда-то выходить, – он сложил руки крест-накрест, иллюстрируя запрет. – У нас и без нянчанья великовозрастных идиотов дел по горло. Хотя… вряд ли ты меня понимаешь.
Я лишь поморгал в ответ.
Ну и мудак.
Дверь громко захлопнулась, и вслед за перезвоном ключей и щелчком замка раздались удаляющиеся шаги.
Между словами Андрея и моей попыткой выбраться из комнаты прошло минуты две.
Знал бы Андрей, насколько мне плевать на его неудобства, когда на кону стоит огранка нового Дара, то забаррикадировал бы дверь с обеих сторон. За гербом находилось то, что позволит мне прогрессировать. И я до него доберусь.
Благо, замок был соответствующий. Оставалось только соорудить себе отмычку из подручных материалов.
Обнаружив под кроватью, накрытой отвратительным розовым бельём, разломанную надвое заколку, я начал шерудить по ящикам в комнате в поисках клея или пластилина, которым можно было её починить. Однако нашел кое-что получше.
В письменном столе меня ждала связка ключей с красивым числом «301» у основания.
Заколка полетела на пол. А на моём лице расцвела улыбка.
Теонор, пока ты спишь, я буду качаться.
…Теонор, Теонор. Со стороны может показаться, что я несправедлив к нему, что я придираюсь, но… это не так. Все имеет причины.
Наши с Теонором, эээ, разногласия начались ещё в раннем возрасте. Младший ребёнок – самый избалованный, а Теонору в детстве разрешали буквально всё. Наказания? Этого слова он не знал. А безнаказанность, как известно, развращает.
Уяснив, что мир вертится вокруг него, Теонор начал беззастенчиво этим пользоваться. Одним из любимых развлечений в детстве было действовать кому-нибудь на нервы – мне или отцовским слугам – и глядеть на реакцию, понимая, что его в любом случае не накажут.
Время шло, и развлечения «золотого мальчика» становились более жестокими. Ему доставляла удовольствие демонстрация своей власти над теми, кто слабее и бесправнее; нравилось быть причиной чьих-то страданий. Постоянные издевательства над гувернанткой, «опыты» на щенках и котятах. Меня он побаивался, но тоже никогда не упускал случая уязвить исподтишка.
И все стало только хуже, когда у него случилось половое созревание. Насмотревшись порнороликов, братец заглядывался на ровесниц и на учительниц покрасивее. Возможно, попытайся он завести с кем-то отношения по-человечески, всё и пошло бы иным путём, но… уж слишком он привык не считаться ни с чьим мнением и брать «причитающееся» силой. Он был насильником, и ему за это ничего не было.
Всё хорошее кончается. После крупного скандала с изнасилованием своей же учительницы даже до родителей дошла простая истина: Теонор повзрослел. Он больше не тот мальчик-зайчик, каким был когда-то, он взрослая детина с непомерным аппетитом и премерзким характером, и с него можно – и нужно требовать.