Орудий, находящихся в полевых войсках, резерве первой и второй очереди и мобилизационном запасе, хватало на укомплектование всех необходимых частей. Даже с некоторым излишком. Вот только никакого резерва и никакого запаса после этого у русской армии уже не оставалось. Для восстановления запаса в полном его объеме требовалось, учитывая привычное соотношение количества полевых и резервных батарей 5х2, не менее двух с половиной тысяч артиллерийских орудий!
Самым худшим было даже не то, что после реформы всё, что имелось на сегодняшний момент в физическом наличии, сосредотачивались исключительно в первоочередных войсках. Главное — для всех этих бригад и дивизионов не имелось обученного личного состава. Солдат и офицеров невозможно заказать на заводе! Их надо готовить. Долго и тщательно. Особенно — офицеров. Особенно — офицеров-артиллеристов, требования к которым гораздо выше, чем к офицерам пехоты.
На всю огромную Россию имелось только два — ДВА!!! — артиллерийских училища!
Каждая пехотная дивизия в результате реформы получила артиллерийскую бригаду стандартного штата — шесть батарей в двух дивизионах, в каждом по шестнадцать 87/24-мм "легких" и восемь 107/20-мм "батарейных" пушек. Кроме двенадцати дивизий Кавказского ВО, получивших вместо двух батарей 107-мм орудий столько же горных пушек.
Стрелковые и резервные бригады должны были получить артиллерийские полки в четыре батареи каждый. При этом состав вооружения резервных бригад был определен заранее — три батареи 87-мм и батарея 107-мм орудий. Стрелковые корпуса требовали индивидуального подхода. Штаты артиллерии для них требовалось подбирать в зависимости от театра, на котором корпусу предстоит действовать, и задач, которые он должен будет решать.
Теоретически.
Поскольку на практике никаких пушек, кроме 87/24-мм "легких" и 87/20-мм конных, в распоряжении ГАУ просто не имелось. Батарейных орудий едва хватило — в обрез! — на бригады шестидесяти шести пехотных дивизий Европейского ТВД, а горных пушек образца 1883 года не хватило даже на двенадцать дивизий Кавказского ВО[43]. Поэтому все бригады, и резервные, и стрелковые, получили по одному артиллерийскому дивизиону из трех батарей 87/24-мм орудий. Только в бригадах Кавказского Горного Стрелкового Корпуса были не дивизионы, а полки — три "легких" батареи и одна батарея 2,5-дюймовых горных пушек Барановского. Ещё две батареи таких пушек получила 68-я пехотная дивизия. Двенадцать из оставшихся пятнадцати трехбатарейных дивизионов были сведены в четыре крепостных артиллерийских бригады — ими были усилены гарнизоны Варшавы, Новогеоргиевска, Ивангорода и Владивостока. Пятая бригада, названная Кавказской, была раздергана между Карсом, Ардаганом и Михайловской крепостью в Батуми.
В Киевском и Варшавском военных округах развернулись пять полевых мортирных бригад, в каждой по два дивизиона, шесть батарей, сорок восемь полевых шестидюймовых мортир образца 1877 года. На Кавказ попала одна-единственная мортирная батарея, шесть её орудий дополнили вооружение Кавказского стрелкового корпуса.
За прошедшие с момента образования Приамурского военного округа десять лет силы, имеющиеся в распоряжении его командующего, увеличились вдвое: с 10 батальонов, имевшихся в 1884 году, до 20 батальонов в 1894-м. При этом от Байкала до Владивостока проживало не более миллиона человек, из них в Амурской и Приамурской областях совместно — не боле четырехсот тысяч. Транссибирская магистраль не была доведена и до Байкала, и большую часть понадобившегося для развертывания на Дальнем Востоке армии, соответствующей ожидаемым неприятностям, пришлось перевозить из европейской России во Владивосток морем.
Первым шагом все Восточно-Сибирские и Западно-Сибирские стрелковые и линейные батальоны свели в Сибирские стрелковые бригады — с 1-ю по 5-ю, 7-ю и 8-ю. Каждая включала по четыре Сибирских стрелковых батальона. Ещё две бригады — 6-я и 9-я — были сформированы в Санкт-Петербургском и Одесском военных округах. И пока они дожидались перевооружения, на Дальний Восток один за другим отправились шестнадцать "маршевых полков" — за счет которых все двадцать восемь батальонов были развернуты в двухбатальонные стрелковые полки 1-го-3-го Сибирских стрелковых корпусов.
В Туркестане после того, как 7-я Туркестанская стрелковая бригада отправилась на Кавказ, а 8-я, состоявшая из Западно-Сибирских стрелковых батальонов, уехала на Дальний Восток, осталось шесть стрелковых бригад в четыре батальона — с 1-го по 20-й Туркестанские и 1-й-4-й Закаспийские. Из этих сил были созданы два Туркестанских стрелковых корпуса: Закаспийскую и 2-ю и 4-ю Туркестанские бригады свели в I-й, а II-й создали из 1-й, 3-й и 5-й Туркестанских стрелковых бригад. Развертывание батальонов в полки здесь осуществлялось не такими зверскими темпами, как на Дальнем Востоке, поэтому в новый штат корпуса были приведены относительно поздно, только к концу 1899-го года.
С Финскими стрелковыми батальонами командование — в лице Её Величества — намеревалось поступить точно так же, как в Туркестане, на Дальнем Востоке и Кавказе. Сформировать две бригады, развернуть в полки и, дополнив армейской Финляндской, переименованной в 1-ю Финскую, свести в Финский Стрелковый Корпус. Однако, как оказалось, финские батальоны требовали гораздо более тонкого обращения. Поскольку являли собой армию не Российскую, а Великого Княжества Финляндского!
Финская армия имела совершенно особую систему комплектования, ограниченную численность и свои особые привилегии — в дополнение к тем, что даровал всем поданным Империи пресловутый милютинский закон. "Армия состоит из: 1) действующих войск, на постоянной службе; 2) резерва, главное назначение которого состоит в пополнении действующих войск в военное время, и 3) из милиции или оседлой национальной стражи (landwДrn), пополняемой всеми, прошедшими через резерв". Общая численность действующих войск по установлению Сейма не должна была превышать пяти тысяч человек. При сроке службы в три года ежегодно на действительную брали только не более двух тысяч финнов призывного возраста. Все остальные рекруты сразу же попадали в резерв. Отделяли "агнцев" от "козлищ" при помощи жребия. Попавшие в резерв сразу первые три года собирались на сборы — не более 90 дней на весь срок службы. Затем два года — полного бездействия. Точно так же, как и у окончивших действительную — они тоже попадали в резерв, но на два года. В возрасте двадцати шести лет гражданина Финляндии переводили в оседлую национальную стражу, где он и числился до сорокалетнего возраста.
Эта система, отвечавшая требованиям 50-х-60-х годов, показала все свои слабости во времена Франко-Прусской войны — "территориальная армия" погибшей II Империи была почти полным аналогом финского "резерва".
Замена этого убожества на современный, действительно всеобщий призыв, потребовала существенных усилий. Сейм сопротивлялся. Сенат сопротивлялся. Сопротивлялся Статс-секретариат по делам Финляндии, причем сопротивлялся бешено — укомплектован он был исключительно финскими чиновниками.
В конце концов, когда Сейму предложили реальный выбор между, в принципе, небольшими изменениями — самыми серьезными здесь были переход всего военного аппарата Великого Княжества, до этого сохранявшего независимость от имперского Военного Ведомства, под прямое управление этого ведомства и увеличение призыва с последующей полной отменой жеребьевки — и полной отменой какой бы то ни было военной повинности… С естественной заменой этого натурального оброка соответствующей повинностью денежной, то есть налогом… и разъяснили размеры этого налога…
Встав перед таким выбором, Сейм предпочел благонамеренно и верноподданно утвердить программу реформирования военной повинности в Финляндии, согласившись с развертыванием существовавших до того стрелковых батальонов — восьми, по одному на каждую губернию Великого Княжества — в соответствующее количество стрелковых полков. Укомплектование их первоначально происходило за счет частичного призыва резервистов, а затем и первого в истории княжества ПОЛНОГО призыва. В результате которого "под погоны" загремел каждый финн, достигший призывного возраста и признанный годным к службе. Льготы по образованию (для образованных срок службы сокращался, выпускники университета, например, служили только год) также были серьезно откорректированы: в учебных заведениях всех уровней были введены военизированные предметы. В школах и гимназиях это была начальная военная подготовка, а в институтах и единственном в Великом Княжестве университете — Военная Кафедра.
Русская Финляндская стрелковая бригада была переброшена в Финляндию, переименована в 3-ю Финскую и начала пополняться финскими рекрутами — одновременно передав часть офицеров и нижних чинов в две другие бригады Финского Лыжно-Егерского Стрелкового Корпуса. Стремительное развертывание после многих лет спокойной провинциальной жизни значительно понизили боеспособность этих частей. Между тем корпус, имевший весьма специфическое назначение, предназначался на роль элитного соединения с особыми правами и не менее особыми возможностями — и для того, чтобы этой роли соответствовать, егерей-лыжников требовалось натаскивать и натаскивать.
Коллизию с трехгодичным сроком службы в финском корпусе и четырехлетней — во всех остальных частях имперской армии разрешили просто: во ФЛЕСК и остальных элитных частях и соединениях нижние чины служили официально четыре года. Но последний год они, продолжая числится в своих батальонах, эскадронах и батареях, на самом деле пребывали в отпуске — с сохранением половинного жалования.
Эта особенность была одной из приманок, при посредстве которых в элитные части должен был привлекаться элитный контингент. Ведь отныне в Гвардию, гренадерские дивизии и егеря мог попасть любой желающий того призывник. Пройдя конкурсный отбор, естественно.