– Да. Кто это?

Следователь отрекомендовался.

– Здрасьте… – растерянно произнесла она.

– Не ожидали?

– Откуда у вас мой телефон?

– Вы забыли, с кем имеете дело? – не без тщеславия напомнил Константин. – К тому же время от времени почитываю французскую прессу. Нашли новое место?

– Пока нет.

– Большая конкуренция? Или спрос на гувернанток в бывшей Совдепии невелик?

– Просто многие варианты меня не устраивают. А вы позвонили мне, чтобы помочь с работой? – В ее голосе послышались иронические нотки.

– Два месяца назад вы должны были явиться в мою контору, но почему-то пренебрегли этим визитом. Почему?

– Так ведь убийцу нашли. Я не видела смысла в своем визите. Кроме всего прочего, вы должны понять мое тогдашнее состояние. Я была привязана к мальчику, и снова возвращаться в то страшное утро, когда я его обнаружила в детской, было выше моих сил!

Теперь голос женщины звучал вполне искренне. Однако Еремин еще раньше распознал в ней прекрасную актрису.

– Вы могли бы позвонить. Я вас долго тогда искал. Почему сразу съехали с квартиры?

– Я ведь потеряла работу. Пришлось найти квартиру подешевле. А что не звонила – так ведь все уже стало ясно. И мне, и вам, и всем…

Ему показалось, что гувернантка вытягивает из него признание, хочет, чтобы он дал оценку минувшим событиям. Решил ей подыграть.

– Ничего не ясно, – хмыкнул следователь.

– Как?

– Вот так. Приезжайте завтра, как уславливались, в обеденный перерыв. Поговорим. Только с квартиры снова не надо съезжать, – пошутил он на прощанье. – Я не страшный. Я вас не съем.

– Буду надеяться.

Ночное шоссе встретило Еремина моросящим дождиком. Сыщик счел необходимым вернуться в ту квартиру, куда утром его возил авторитет. Не привык верить на слово своим клиентам. Все требовало тщательной проверки. Нужно было по крайней мере убедиться в наличии тайника, чтобы продолжить расследование. Если тайника в квартире не окажется, значит, Старцев хочет его втянуть в какую-то свою игру. Малыш в баках под Пресли нравился Константину все меньше и меньше. Возня с безымянной штуковиной представлялась теперь не совсем чистой. Сыщик сейчас серьезно подозревал, что хозяин штуковины плохо кончил.