– Ты меня убиваешь! Мне нет дела до твоего отца! И говорить о нем я ни с кем не намерена! Даже с тобой! А ты ведешь себя по крайней мере бестактно! Я понимаю, что ты давно самостоятельная девочка, но существуют рамки приличия!

– Неужели? Раньше ты как-то об этом не думала!

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду твоих многочисленных любовников, которых ты приводила к нам в дом.

– Патя!

– Что, мамочка? – наигранно кротко произнесла она издевательски, сложив в мольбе ладошки. – Ты считала, что у меня нет мозгов? Я спала в соседней комнате и слышала все, что творится за стеной! Или ты думала, я до такой степени наивна, что ничего, решительно ничего не понимаю?

– Ты никогда не интересовалась… не спрашивала… – Катрин окончательно растерялась.

– Чем я должна была интересоваться?

– Я всегда исповедовала свободную любовь! – пошла в атаку мать. – И не скрывала от твоего отца. И он нормально относился к этому. И у него были женщины. Много женщин…

– Пока он не полюбил одну из них… А тебя он презирал! Ведь ты готова была наброситься на любого! Разве можно любить такую?

– Как ты смеешь так говорить с матерью?

– Надо отдать тебе должное. Ты не ханжа. При всей своей распущенности не особо заботилась и о моем целомудрии. Никогда не упрекала в том, что мне нравятся мужчины постарше. Другая бы с ума сошла, если бы узнала, что ее дочь спит с сорокапятилетним! Да, мне нравятся мужчины в возрасте моего отца! Ты даже испугалась, услыхав о том, что я собираюсь замуж! Как отнесется мой муж к свободной любви? Не будет ли устраивать сцен, избивать меня? Ты даже прочитала ему лекцию на эту тему.

– Мне показалось, что твой избранник слишком молод, – усмехнулась Катрин, – по сравнению с теми, что были раньше. К тому же ты слишком торопилась. Вот чего я испугалась! И еще. Антон Борисович не из тех, кто прощает измену. Уж поверь моему опыту! – Она взяла себя в руки и говорила надменным, покровительственным тоном.

– Верю. Тебе есть чем поделиться. Но не лезь в мои дела! «Моя жизнь – это моя жизнь», как поется в одной французской песне!

– Ради Бога! – всплеснула руками Катрин. – Можно подумать, я мешаю тебе жить! Я ведь даже не интересуюсь, где ты провела две последние ночи! Все тебя потеряли. И твой Антон, и этот следователь… Но мне, как видишь, нет никакого дела!

– Фараон тоже меня потерял?

– Хоть бы от меня не скрывала, а то всем приходится врать!

– Тебе не придется больше врать! Я уезжаю!

Патрисия произнесла эти слова так решительно, что мать сразу почувствовала – разлука будет долгой.

– Что ты опять придумала? – жалобно спросила она.