– Насчет ведра – молодец! Ведра мы с Елизарычем любим. Держи газету! Сейчас возьму пинцет – вместе пороемся.

Ведро оказалось полупустым. Из него торчала бутылка.

– Рейнский портвейн! – опознал бутылку писатель. – Пил. Неплохое вино.

– Отнесу старику. Пусть посмотрит.

Пока Еремин отсутствовал, Антон покопался в картофельной и луковой шелухе, и в глаза ему бросился голубой клочок бумаги, знакомый каждому, начиная со школьника.

– Что это? – Константин застыл на пороге кухни, пытаясь разглядеть добычу, схваченную пинцетом.

– Два билета в кинотеатр «Иллюзион», – торжественно произнес Полежаев. – На двадцать пятое августа, на семь часов вечера.

– Значит, накануне исчезновения он ходил в кино? Ничего странного. Пригласил жену в кинотеатр. Надо же было им в конце концов помириться.

– Костя, это была не она. Василина в тот день допоздна работала.

«Ай да Леня-журналист! Пугает несчастную жену – не звони, не приходи ко мне! Та думает, что он, бедняга, барахтается в щупальцах мафии! А Леня развлекается с другой бабой! Уж кому-кому, а мне хорошо знакомы эти мужские хитрости!»

– И бутылочку он наверняка не в одиночестве распил, – сделал вывод Антон.

Еремин же не торопился с выводами:

– Послушаем, что скажет Престарелый.

Иван Елизарович дышал тяжело, со свистом. Все труднее давалась ему каждая новая экспертиза. Войдя на кухню, он ткнул своей палкой в сторону мойки.

– Вот-вот, даже посуду вымыть не поленились!

Он опустился на табурет и развел руками.

– По нулям, мальчики. Все тщательно затерто. Бутылка тоже чистая. А я поначалу подумал, что в эдаком кавардаке что-нибудь да раздобуду! Оказывается, и кавардак бывает обманчивым. На полу осколки граненых стаканов, как бы специально разбитых вдребезги, – не собрать. А вот шторку оборванную стоит посмотреть получше. Я заберу ее в лабораторию.

– Тут высказывается версия «шерше ля фам», – усмехнулся Еремин, давая понять, что автор версии не он.

– Пуркуа па? – снова развел руками старик. – Но смятая постель и бутылка портвейна – это еще не доказательства.

В это время в дверь позвонили громко, протяжно.