Я поддержал его нескрываемым облегченным вздохом.
Получалось…
Грозный Алый парус круто сменил курс, пролетел метров сто и на мгновение приостановившись, продолжил движение к нам. Еще сто метров – и еще одна коротенькая остановочка. И еще раз…
– Ты сделал ему хлебную дорожку. Как в сказке про Ханселя и Гретту.
– Верно – кивнул я – Не совсем хлебную, но да. И вроде бы работает. Старый недуг не ослаб. Кажись даже наоборот – усилился.
Вражеский парус приблизился еще метров на триста, мы сумели разглядеть черный лодочный нос в белопенной оправе волн. Корабль Афросия приближался с регулярными остановками. Через подзорные трубы мы пристально наблюдали за его подходом, с каждой минутой различая все больше деталей.
Золото и алкоголь. И власть.
Вот ахиллесова пята этого монстра. Несколько неожиданно, но работает.
Я помнил про страсть Афросия к золоту и драгоценным камням. Я помнил, как одержимо он собирал всякие блестящие дорогие штуковины и прятал их в своем тайнике. Как он воображал себя королем, сидя в золотой короне-обруче и повелевая воображаемыми подданными, прихлебывая жадно из винной бутылки.
Золото и алкоголь. И власть.
По этой хлебной дорожке он и шел.
Я попытался проявить креатив и с помощью Храбра всего за полчаса мы сумели соорудить несколько забавнейших и весьма дорогих поплавков. Мой мозг проявил поразительную фантазию, и я составил настоящую алкогольную плавучую и денежную прогрессию, если этот термин сюда подходит.
Это сработало.
Идущая по волнам под чересчур большим парусом лодка первый раз приостановилась, когда предатель увидел проплывающую мимо на треть полную бутылку пива с обмотанной вокруг горлышка дешевой, но блескучей тонкой серебряной цепочкой. Это был момент истины. Самый напряженный миг. И Афросий меня не разочаровал. Он подобрал бутылку, проворно отцепил цепочку, откупорил пробку, вдохнул запах и разом проглотил свежее пиво. Никаких сюрпризов – свежайшее темное пиво «Абл и Габр» и ни единой добавки вроде яда. Рисковать я не мог – вдруг усиленный божеством рыбак учует или разглядит? Нет уж.
Едва Афросий допил – чуть поодаль показалось несколько измочаленных досок и еще одна бутылка. Тоже пиво. Тоже цепочка. Доски – чисто для декорации. Типа разбился корабль полный празднующих богатых алкашей. Может и лишнее, но я так переживал, что решил добавить антуража.
С каждой новой бутылкой Афросий приближался к нужному мне месту. В каждой новой бутылке хмельное зелье было крепче. Начали с пивка, перешли на вино, потом на ром, а сейчас в каждой бутылке подобранной рыбаком с воды плескалась предложенная Храбром какая-то чуть ли не адская гномья брага. На каждой новой бутылке была все более дорогая безделушка из драгоценного металла. Серебро, теперь золото, да еще и с небольшими драгоценными камешками. Это очень дорогая «хлебная тропа». Одно дело на землю сухой хлеб крошить и совсем другое дело выбрасывать деньги пригоршнями в воду. Выбора нет. Хочешь быстро – плати.
Афросий подобрал еще одну бутылку…
Они появлялись у него на пути будто сами собой. Будто волнами случайными принесенные. Путь Афросия вилял – так я задумал. Слишком подозрительно вести его по прямой линии. Поэтому я щедро добавил крутых поворотов. И доставлял я бутылки и доски с помощью затребованных «умных и ловких молодых лохров», коих страховали боевые щуки и сидящая рядом с нами старая жрица «жующая» очередного малька. Один лохр не удержался, попытался попробовать эльфийского винишка, но жрица сжала сухонький кулачок и падкого на алкоголь перепончатого проказника так скрючило, что у него разом пропало всякая охота до вина.
Бутылки всплывали рядом с лодкой, извилистым путем ведя к нам, лежащим на узкой и высокой скале увенчанной венчиком высоких старых сосен и кустарника. Это создало нам прекрасную защиту, да еще и жрица магии добавила немножко. Катамаран припаркован с другой стороны скалы. Перед нами же невысокая каменная дуга, «рогами» обращенная к подходящему Афросию. И он послушно приближается…
Вот рыбак выловил последнюю одиночную бутылку, заранее сморщившись – я наблюдал через трубу – выбулькал содержимое в луженую глотку, сорвал золотую брошь с изумрудом, жадно спрятав добычу за пазуху, нетерпеливо огляделся и замер… Тогда же окаменел и я – критический момент плана.