Стоя среди суматохи на шумном паромном причале, я посмотрел в камеру и сказал:

– Стамбул – один из величайших городов мира. В течение тысячелетий это место, где Восток встречается с Западом, было перекрестком цивилизаций. Немногие уголки на Земле видели больше перипетий истории, чем этот обширный мегаполис на Босфоре.

Но этот кадр не устраивал меня. Просто было неправильно выбрано место. Я перебрал в уме все возможные углы съемки, и меня осенило: нам нужен панорамный план сверху. Я хотел показать Босфор, полный грузовых судов, узкий Золотой Рог, многолюдный Галатский мост, неуклюжие рейсовые паромы, идущие в порт, и огромную мечеть на переднем плане. Мне нужно было слишком много.

Мы отправились к месту, которое представлялось мне подходящим (оно находится над Новой мечетью, рядом со знаменитым Египетским базаром), и осмотрели этот участок. Там располагался ресторан с тенистой террасой на крыше; мы пошли туда, и оказалось, что оттуда открывается замечательный вид, но все портил один нюанс – не было прямых солнечных лучей, которые освещали бы мое лицо. С ярким панорамным видом на заднем плане это бы не сработало.

Рядом находился офис компании по продаже игрушек с маленькой солнечной террасой на крыше. Место было идеальным. Мы объяснили, что нам нужно, и нашу съемочную группу пригласили на крышу, принесли нам чай, и, выбрав минуту затишья между порывами ветра, я произнес текст.

Стамбул богат образами и историями. За шесть дней съемок мы собрали достаточно материала для двух передач, но я решил, что лучше показать Стамбул «вкратце», за полчаса, так что некоторые сцены следовало вырезать.

Мы с Саймоном Гриффитом, моим продюсером и режиссером, должны были снять несколько кадров о торговцах на Гранд-базаре, заманивавших покупателей при помощи дурацких, сентиментальных и бойких фраз. Бродя по рынку, я испытывал почти мазохистское желание, чтобы они обращались ко мне со своими отчаянными заигрываниями. «Могу я продать вам что-нибудь ненужное?». «Любовь слепа, ну и черт с ней». «Я вас знаю?». «Сегодня специальная цена… только для тебя, мой друг».

Я действительно хотел заснять этот игривый калейдоскоп. Но когда появлялась большая камера, торговцы замолкали. Некоторые просто стеснялись, другие обижались на репортеров, снимавших о них дурные истории. Один парень сказал:

– Вы просто хотите, чтобы мы выглядели плохими.

– Нет, – сказал я, – я хочу, чтобы вы выглядели хорошими. Разве вы плохие?

– Да, мы плохие, – ответил он. – Но мы не хотим выглядеть плохими.

Слава богу, мой любимый рыночный ремесленник занимался своим делом открыто, несмотря на нашу камеру. Ювелир сидел в дальнем конце базара и был очень занят: он переплавлял лом и отходы в маленькие бруски тяжелого золота. За три минуты золото превратилось из рассыпанной стружки в жидкий металл, который налили в форму, остудили в ведре с водой, отполировали газетой и дали мне в руки. Первым держать в руках этот абсолютно новый, почти двухкилограммовый слиток золота в неопрятной, ветхой, душной лавчонке – очень необычное ощущение… и это прекрасно подходило для телевидения.

Во время съемок я настраивался на окружавших нас людей. Сначала это были пассажиры экскурсионного судна, заполнявшие площадь Султанахмет и главную улицу Гранд-базара. Когда круизные корабли прибывают в порт, туристические участки города наводняются группами людей, которые послушно следуют за табличками с номерами (кстати, они чем-то напоминают ракетки для пинг-понга), которые несут гиды. Но стоит ступить на улицы рынка за пределами туристической зоны, путешественники исчезают, и их заменяет круговорот телегеничных лиц.

Я всегда хотел снять стамбульских капитанов рыболовных лодок, готовящих свой улов прямо на качающихся палубах. Они подают его в больших ломтях хлеба, завернутых в газету (этот стамбульский фастфуд – сентиментальное воспоминание о моем первом приезде сюда, тогда я был подростком). Так что я повел свою группу к берегу. Мы купили сэндвичи.

Когда я сел и начал есть, меня атаковала птица. Казалось, что прямо с неба брызнула желтая горчица (дорогой сорт с крупинками). На рукаве появилась клякса, еще одна – на бедре на брюках. Я услышал, как еще одна капля шлепнулась в непосредственной близости от моего сэндвича. Когда я осмотрел свою жареную макрель, оказалось, что она в точности того же цвета, темно-желтого, поэтому я не мог понять, капнуло ли что-то на нее.