Несколько человек все же поддержали, пусть и несмело, гневного толстяка. Виктор Петрович пошел пятнами, скулы заходили, но он сдержался и ответил ему громко, но без крика:

— Ты, Скрябин, что-то предложить хочешь, или просто глотку порвать? Я хоть о деле говорю…

Скрябин оглянулся, ища поддержки, но все смотрели на него вопросительно, так что он стушевался и сделал шаг назад. Но, видно, он привык, чтобы последнее слово было за ним:

— Конкретно, говоришь… Хватит командовать, диктатор чертов!

Хромой уже спокойнее, угрюмо глядя в глаза толстяку, сказал:

— Ты что ли поруководить рвешься? Давай! — Он резко перешел на крик. — Давай! У пяти детишек грипп — лечи! Жрать нечего — дай людям! Егор раненый — спасай иди! — С каждым выкриком он делал шаг в сторону отступающего Скрябина. — Там ещё туалет не чищен — или сам, или ищи желающих!

Вспышка прошла также внезапно, как и проявилась, что говорило о хороших актерских способностях лидера и умении играть на публику. Уже спокойнее Виктор Петрович продолжил, уже обращаясь ко всем:

— Я тут сам не назначался, думаю, все помнят, как выбирали. Да, я бывший директор сети химчисток, умею руководить людьми, но никогда не умел людей в атаку на монстров посылать. И видеть, как дети от гриппа умирают, тоже не приходилось. Но я хоть что-то предлагаю. Ошиблись мы, ошиблись все, не только я, когда решили в городе остаться, но тогда ещё ружья стреляли. А сейчас что это? Железные палки и всё. Без оружия мы не выживем. Спасибо Ёсичу, то есть Аркадию Иосифовичу, что с кристаллами этими чёрными помогает и монстры вокруг почти не возрождаются, а то сейчас уже все умерли бы. Так что, тезка, всё ещё к власти рвешься?

Толстый Скрябин, к которому был обращен последний вопрос, только уперся взглядом в землю и что-то злобно забормотал.

— Так что, люди, мое предложение в силе — надо уходить.

— Подождите, Виктор Петрович. — От группы слушателей отделился старик в квадратных очках, названный Ёсичем. — Есть другой выход. Не думаю, что он всем понравится, но это гораздо лучше, чем искать новое место для приюта. Вам ещё неизвестно, что за городом твориться.

— Какой выход? — Толпа ещё раз встрепенулась, жадные взгляды потянулись к старику. — Что за выход, Ёсич?

— Да, что ещё придумал, профессор? — В вопросе Петровича никакой издевки, только уважение.

— Надо подождать, помощь уже рядом.

Слова Аркадия Иосифовича взорвали толпу, если можно так сказать об этой небольшой группе. Многие разочарованно взвыли, почти каждый или взмахнул рукой, или что-то пренебрежительно бросил соседу, негативно характеризуя выжившего из ума старика. Тот, как предчувствуя такую реакцию, попробовал перекричать родившийся гул, даже привстал на цыпочки:

— Вы не поняли! Не надо ждать долго. Если помощь не придёт до утра, то не придет совсем. — Люди резко стихли, слово «совсем» как будто выбило из них воздух. — Да, совсем не придёт. Так что я тоже поддержу Виктора Петровича — надо начинать готовится к уходу из монастыря, это же не помешает нам ждать.

О какой помощи говорил старик, не понимал никто, я — в их числе. Вряд ли, с учетом его возраста, он мог связаться с кем-то за пределами общины.

Дослушать я не смог, потому что Андрей резко дёрнул меня за рукав, скрывая толпу за стеной здания.

— Что?

— Там такой же, как мы, с индикаторами!