– Звучит не очень. Но леди Найрин его любила.
– У нее здесь больше не было никого близкого, разве что я и Эльд.
– Как и сейчас, – я усмехнулась. – А кто знал о его проклятии?
– Только догадки. Довольно странные, ну… что герцог Ангарет получил проклятие, когда собственноручно убил предыдущего владельца замка.
– Вот как. Не думала, что оно так передается, прямо как вирус. И все эти годы он так… мучился, как я сейчас? И скрывал?
– Мне точно неизвестно, – пожала Зарина плечами, – я с ним не так часто виделась. Всего год в замке провела, когда меня отобрали, чтобы служить вам.
Про разбойников чего-то конкретного выведать так и не удалось. Хотят под шумок ограбить замок и окрестности – что ж, пусть попробуют. Из-за моего предупреждения Эльд несколько дней занимался только проверкой всех подступов к стоящему на холме Нейшвилю, проверил подходы к замку, выставил дополнительную охрану.
По его плану они по очереди с Зариной дежурили возле меня ночью. Но то, что случилось однажды, я повторять не хотела. Хотя после того, как Эльд узнал правду, он не перестал оказываться рядом, искать шанс побыть вместе, пусть кое-где молча, ничего не говоря. Его любовь к леди Найрин, нерастраченная и огромная, теперь доставалась мне, как той, которая очень похожа. Но это было как-то… неправильно, что ли?
Однако когда я в одну из ночей проснулась с криком от нового кошмара, то не отказалась от крепких объятий стража и сидела, успокаиваясь и слушая его сердце.
Проклятие истощало мои силы и сводило с ума. Каждую ночь, когда слышала голос, готова была покончить с этим навсегда: как угодно, любым способом. Любым.
Несмотря на мимолетное чувство свободы после признания, каждый вечер я с ужасом ждала наступления темноты. И становилось всё хуже.
– Я здесь, – тихо говорил Эльд, и я приходила в себя.
...А потом мы снова тренировались – я научилась получать от каждой тренировки холодное удовольствие. Мышцы, привыкшие к нагрузке, ждали новых испытаний. Я приказала принести большое зеркало в свою комнату и с каждым днем наблюдала, будто всё больше кажусь себе собой, Полиной.
Этим вечером я стояла на крыше замка и смотрела на окрестности, убегающие крыши домов ближайших деревень, невысокие горы, за которыми зеленым морем тянулись леса. Сколько я уже здесь? Месяц? Или больше?..
Всего два дня я не слышала отголоски Зова, выворачивающего ночами наизнанку, зато начала жить в ожидании другого страха – новой встречи с зеленоглазым разбойником.
В мыслях прозвучало так романтично, что я невольно рассмеялась. Со мной рядом крепкий и надежный мужчина, готовый отдать за меня жизнь, а я смотрю в сторону, где бродит опасный смутьян. Ну, конечно, как у Пушкина:
Но я убеждала себя в том, что дело, конечно, в моей тайне, которую знает этот разбойник. И не только это, он вызывал много вопросов, и я чувствовала в себе парадоксальное желание, чтобы нападение уже случилось, чтобы он пришел и рассказал, что нас с ним может связывать и зачем.
На рудник я больше бы не отправилась ни за что. Одна мысль, что я приближусь к этому демону, вгоняла меня в ужас. Теперь я могла понять леди Найрин, если она слышала хоть слабые отзвуки моего кошмара… Я вспомнила слова “теперь это твоё”, которые прошипел мне голос, когда я коснулась меча. Словно часть проклятой души герцога вселилась в меня, а вместе с ней и само проклятие.
Я снова отрешённо подумала, что ещё несколько ночей, когда я слышу голос, – и соглашусь на любые условия ради избавления от муки. Иначе сойду с ума или выйду в окно. Вот почему погиб герцог, Зверь забрал его.
Жаль, найти что-то новое не удалось даже с помощью книг леди Ансиель, похоже, все свидетельства о демоне были уничтожены. Или Может быть, даже самой леди Найрин?