Саймон начал подниматься. Не спеша. По пути целуя ее ноги и поднимаясь все выше. Он задержался на животе Сары, думая о ребенке, который сейчас рос там, и представляя ее с младенцем на руках. Он знал, что в отличие от Джорджины Стенли и большинства матерей из аристократических семей Сара не станет держать детей в детской комнате. Сара всегда будет любящей и внимательной, такой, какой была его мать. И Саймон точно знал, что она никогда не будет чувствовать боль от измен, как пропавшая герцогиня.

– Ни одна женщина в мире не сможет быть лучшей матерью для моих детей, – пробормотал он.

Саймон встал и быстро сбросил с себя всю одежду. Сара смотрела на него, и ее глаза потемнели от желания… и от любви.

Он шагнул в горячую воду и потянул ее за собой. Усадив Сару на колени, спиной к себе, он начал мыть ее тело мягкой тряпочкой, пропитанной лавандовым мылом, зная, что даже лаванда не сможет заглушить ее природный сладкий и свежий аромат. И вкус.

Особенно долго и тщательно он намыливал ее между ног, мягко и настойчиво касаясь крошечного пика над входом в лоно, зная, какой дикой и страстной Сара становится от таких прикосновений. Она начала извиваться, расплескивая воду, и наконец выдохнула:

– Саймон!

Он обхватил ее бедра обеими руками. Одной Саймон продолжал ласкать ее тряпочкой по поверхности, другой проник внутрь. Саймон чувствовал ее возбуждение и влагу внутри, несмотря на проникавшую туда воду.

Герцог знал, что ему никогда не надоест изучать ее тело. Его возбуждение, ноющее и пульсирующее, требовало войти в нее, взять ее снова.

Его пальцы скользили и шевелились в ней, поглаживая ее стенки. Он обращался с ней, как опытный музыкант со своей скрипкой, выводя мелодию, в которой Сара то мурлыкала от удовольствия, то начинала задыхаться и стонать. А потом она достигла пика удовольствия, выгнув спину и забившись в конвульсиях. Саймон продолжал прижимать ее к себе, ощущая дрожь и сокращения ее мышц, слушая стоны и чувствуя, как постепенно она расслабилась, удовлетворенная.

Прислонившись к нему спиной, Сара сползла вниз, поглаживая руками его бедра. Она еще периодически вздрагивала после пережитого удовлетворения, когда Саймон зарылся лицом в ее волосы и прошептал:

– Мы еще не закончили.

– М-м-м, – промурлыкала она.

С низким смехом Саймон развернул Сару, помогая ей оседлать себя. Она посмотрела вниз на его возбуждение и так сладко и бесстыдно улыбнулась, что ему показалось это самым возбуждающим и эротичным из всего, что он видел в жизни.

Где-то под водой она нашла тряпочку, которую он использовал, чтобы доставить ей удовольствие, и зачерпнула на нее большую массу пены.

Он посмотрел на ее манипуляции и спросил:

– Что ты планируешь с этим делать, любимая?

Сара не ответила. Положив мягкую мыльную тряпочку на свою ладонь, Сара погрузила обе руки в воду и обернула ею его плоть.

Он был уже очень твердым и горячим. Когда она почувствовала его твердость и длину, ее глаза расширились, и она начала медленно гладить его.

С низким стоном Саймон откинулся спиной на край ванны. Жар прокатился по всему его телу, разливаясь от ее рук во все его конечности. Не контролируя себя, он начал совершать движения навстречу ее рукам. Саймон почувствовал, как усиливается напряжение где-то у основания его позвоночника, и понял, что он может вот-вот взорваться.

Быстрым движением он оттолкнул руки Сары и, прежде чем она успела что-то сказать, одной рукой притянул к себе, другой располагая свое естество прямо у ее входа. Нащупав цель, он ввел головку, постанывая от удовольствия, когда наиболее чувствительная его часть начала движение вдоль ее горячих стенок. Обхватив ее за бедра, он плавно надавил. И тут они оба одновременно вскрикнули. Сара замерла, он – тоже. Они уставились друг на друга.