III

Прибавим к вышесказанному, что единая армия Германского рейха, созданного Бисмарком, сражалась вся вместе, но присягу полки приносили своим прежним привычным монархам. Например, присягу непосредственно кайзеру приносили только прусские войска, но баварские клялись в верности королям Баварии, саксонские — королям Саксонии — и так далее.

В-объединенной Италии присяга тоже приносилась королю Савойской династии, почти иностранцу, и что до него было, скажем, гордым флорентинцам? В общем, престиж армейской службы в Италии был невысок, и когда юный Бенито Муссолини сделал попытку улизнуть от призыва, его мотивы были вполне понятны.

Он вообще смотрел на исполнение законов как на нечто, для него лично необязательное.

В марте 1908 года он оказался замешан в так называемые «сельскохозяйственные волнения» в своем родном городке Предаппио — тамошние крестьяне взбунтовались против владельцев поместий, нанимавших для сбора урожая народ со стороны. Дело дошло до того, что местный префект должен был вызвать эскадрон кавалерии, и в числе арестованных оказался учитель Муссолини, призывавший к восстанию. В пылких речах он призывал не смущаться насилием, а крушить всякие там усовершенствованные сельскохозяйственные машины — они «нужны только для того, чтобы отнимать работу у простых людей».

В итоге его повязали, посадили в кутузку в Форли, судили и дали некий недолгий тюремный срок. Муссолини, правда, выиграл дело по апелляции, и его быстро выпустили — но он приобрел некоторую известность. Муссолини утверждал, что одно из двух: или буржуазия, или пролетариат. Они не могут ужиться вместе, одна из этих двух социальных категорий должна исчезнуть.

Он ссылался в этом на Маркса и говорил, что в неизбежной классовой борьбе пролетариат непременно победит. Так он и писал в местной социалистической газете. Она выходила в городке Онелья совершенно крошечным тиражом — социалисты в Романье особой популярностью не пользовались. Муссолини это не беспокоило. Он знал — где Маркс, там и классовая борьба.

Анжелика Балабанова могла гордиться своим учеником.

IV

И, как оказалось, его заметили и другие социалисты. Муссолини получил предложение поработать в газете, предназначенной для рабочих-итальянцев в Тренте. Это был город, расположенный в Австрии, в коронных землях Тироля, но население там было в значительной степени итальянское, и в среде, патриотов-ирредентистов считалось, что Трент — часть Италии, оставшаяся «неискупленной»[7].

Предложение было принято — и вскоре «товарищ Муссолини» был представлен своим коллегам-журналистам. Его уже авансом хвалили за знание немецкого, наступательный стиль и еще за антиклерикализм» — и коллег он не разочаровал.

Еще в очень и очень католической Романье Бенито Муссолини мог мимоходом заметить в газетной статье, что Иисус был в любовной связи с Марией Магдалиной. Собственно, еще отец Бенито, Алессандро Муссолини, был известен утверждением, что Иисус и его апостолы были всего-навсего невежественными евреями, верить в учение которых передовым рабочим просто постыдно, но Алессандро дальше деревенского трактира речей своих не распространял.

У его сына возможностей было больше.

В Тренте на 30 тысяч населения имелось три газеты, выходившие на итальянском. Одна был социалистической, одна — католической и одна — националистической. Занимались они главным образом взаимной перебранкой, так что огневой темперамент Бенито Муссолини в католической газете оказался очень даже заметен — и ругань в его адрес заметно повысила общий накал полемики. Собственно, такой реакции можно было ожидать, но Муссолини заметили не только клерикалы.

Очень скоро он получил предложение посотрудничать и в националистической газете «II Popolo», или, если перевести название на русский, — «Народ».

С редактором этой газеты, Чезаре Баттисти, он даже как бы подружился.

В общем, жизнь Бенито Муссолини в Тренте складывалась хорошо. Он, по-видимому, был единственным журналистом-итальянцем в городе, статьи которого печатались в двух враждующих между собой газетах. Городская библиотека предоставляла возможность читать добрых сорок ежедневных газет и восемьдесят журналов на немецком, французском и итальянском, и в придачу к этому Муссолини попробовал поучиться и английскому.