— Это алиас, псевдоним, связанный с адресом для удобства. Так что, практически то же самое. Ну, а у демонов псевдонимов обычно, конечно, нет, но адрес все равно есть, никуда не деться.

Я сделал еще глоток и задумался на всем только что услышанным. Тем временем, дверь в алину комнату чуть приоткрылась, и сквозь нее проскользнул сонный Мартик. Пройдя несколько шагов, он сладко потянулся, а потом поставив хвост трубой направился к хозяйке. Взглянул на нее снизу вверх, покрутился у ног, а потом нахально залез сначала на колени, а оттуда на стол и решительно свернулся клубочком. Вот тут-то я и задал вопрос, крутившийся у меня на языке весь день:

— Аль, слушай, а что это получается? Что политеисты-язычники были правы? А монотеисты нет?

Не успела Аля открыть рот, как Мартик поднял ко мне свою мордочку и тоном университетского профессора нравоучительно произнес:

— И с чего вы эту глупость взяли, молодой человек?

— Как с чего? — в свою очередь удивился я такому вопросу, — Мы же, вроде бы, боги, и нас много.

— На одной и той же сеточке? — иронично спросил котяра, — По хорошему, все боги — это просто специализированные части Гайи, или там Изиды. А разные личности — это и есть специализации. Что в этом такого? Вы, вообще, когда-нибудь задумывались, что моноличностый Бог — с большой буквы — это полный бред?

— Это почему? — опешил я.

— Ну, хотя бы потому, — котяра понялся на лапах и потянулся, красуясь, — Что всемогущий не может быть всезнающим, и наоборот. А в полиличностной форме единый бог таких проблем не имеет.

— Это, пожалуйста, подробнее. Почему это?

— Ну, подумайте сами, — Мартик удостоил меня снисходительного взгляда, — Если он все знает, то знает и то, что сделает завтра, а если он знает, что сделает завтра, то как он это может изменить? И если изменит, то значит, он не знал. Классический парадокс. Секрет в том, что одна личность знает, а другая меняет.

— Казуистика какая-то… «Тут помню, тут не помню…» Если бог — вроде все знать должен, разве нет?

— Ну, да, — ответил котяра, улегаясь обратно и поворачиваясь ко мне задницей, но еще кося взглядом в мою сторону, — А у смертных, конечно, центр аппетита в курсе высшей алгебры, так надо понимать? Конечно, любые знания локальны и специализированы. Какой-то кусок хранит одни знания, какой-то другие, и что тут такого? Если человек позволяет считать себя единой личностью, но хранит аппетит в одной части мозга, а высшую алгебру в другой, то чего он единому богу-то в этом праве отказывает? А главное, с чего он решил, что может богу в чем-то отказать?

Мартик уже лежал в совершенной и похоже отрепетированной позе «задницей в лицо», но при этом повернув мордочку на гибкой шее так, что на меня по-прежнему смотрели два внимательных кошачьих глаза.

— Но даже если Изида и есть по сути единый бог, а все мы — лишь ее ипостаси, но уж создателем мира она уж точно не является.

— Знаете, молодой человек, — Мартик приподнялся и уселся мордочкой ко мне, сделав попытку сунуть хвост в Алину чашку с чаем, и вызвав алин окрик «Мартик!» — Это далеко не такой тривиальный вопрос, как кажется. Вам уже обьяснили, что все началось с исчезновения новой информации, которая должна была поступать в Изиду?

— Ну, да, и?

— Есть предположение, что вселенная не просто стала скучной, а действительно коллапсировала.

— И как же Изида это предотвратила.

— У вселенной есть такая забавная особенность — ограниченная плотность информации, — заявил котяра, — Если взять, скажем, шарообразную область пространства и покрыть ее поверхность треугольничками определенного размера, то окажется, что число этих треугольничков — это предел количества битов информации, которые могут влезть в эту область. Дальше возникает законный вопрос — а что, если попытаться все-таки засунуть больше. Классический ответ в том, что это просто не получится. Однако, тогда не обьяснить такой феномен, как черные дыры, поскольку за сферу Шварцильда падает очень много материи со всякого рода информацией, и там ясно должно быть ее больше, чем она может теоретически вместить.